Изабель, закутавшись в плащ, ехала рядом с Этьеном, поглядывая по сторонам.

– Я думала, здесь будет больше людей, – заметила она.

– Мы ещё не доехали до крупных городов, – ответил он. – В этих краях люди не любят путешествовать без необходимости. Кто-то боится разбойников, кто-то просто не хочет покидать свои земли.

Изредка им попадались торговые обозы, спешащие в сторону Нанси или на юг, в Бургундию. Крестьяне, увидев вооружённых всадников, спешили сойти с дороги, провожая их настороженными взглядами. Войны и набеги давно приучили местных не доверять чужакам.

Преодолев несколько небольших лесных участков и болотистых низин, они к полудню достигли Мёзеля – крупной реки, пересекающей Лотарингию. Здесь дорога стала более оживлённой: попадались путники, повозки, крестьяне с мешками зерна, направлявшиеся в сторону Нанси.

На горизонте уже угадывались контуры города

Карета продолжала свой путь в Страсбург. Изабель, укутавшись в плащ, вглядывалась в линию горизонта, но мысли её вновь унеслись в прошлое…

Старый дом, тёплый свет свечей

Ей было лет шесть или семь. В тот вечер она сидела на коленях у отца, прижимаясь к его груди, и слушала, как он беседует с Донной Анной.

Комната была тёплой, пахло воском свечей и старыми книгами. Изабель любила эти вечера, когда отец позволял ей оставаться при взрослых разговорах.

Но этот разговор был особенным.

– Книга должна стать оружием, Тагеретто,– голос Донны Анны был спокоен, но в нём звучало что-то железное, непреклонное. – Мир не изменится, пока слово принадлежит немногим.

Изабель не сразу поняла смысл сказанного, но отец, казалось, не удивился. Он задумчиво поглаживал её по волосам и смотрел на гостью с лёгкой улыбкой.

– Вы хотите, чтобы печатные книги заменили рукописные?

– Я хочу, чтобы мысль больше не приковывали цепями, – Донна Анна склонилась вперёд, и её тёмные глаза вспыхнули в свете свечи. – Люди должны учиться, должны видеть, должны знать.

Тагеретто задумался.

– Но готовы ли они?

Донна Анна усмехнулась.

– А был ли мир когда-либо готов к истине?

Изабель чувствовала, что её отец сомневается.

Он знал цену знания. Он знал, как опасны перемены.

– Но, если печатать книги, они станут дешевле…– осторожно заметил он.

– И доступнее.

– А значит, власть теряет контроль над знанием…

Донна Анна молчала, но Изабель почувствовала её улыбку, даже если она не отразилась на лице.

– Вы хотите революции? – тихо спросил отец.

– Я хочу будущего.

Тагеретто задумался.

Изабель, всё это время молчавшая, вдруг тихо спросила:

– А книги смогут учить, как вы?

Донна Анна повернула к ней голову.

Изабель не испугалась её взгляда.

– Если их писать умные люди – да, – ответила она.

Изабель кивнула, словно приняла это как данность.

Отец тихо усмехнулся и поцеловал её в макушку.

– Вот видите, Донна Анна, моя дочь уже верит в ваши идеи.

Донна Анна улыбнулась.

– Она чувствует правду, Тагеретто. А это редкий дар.

Карета подпрыгнула, и Изабель очнулась от воспоминаний.

Теперь она понимала:

Этот разговор изменил её жизнь.

Она смотрела в окно, и в голове звучал голос Донны Анны:

"Я хочу будущего."

А что, если это будущее – теперь в её руках ?

Когда путники приблизились к Нанси, город предстал перед ними во всей красе. Он не был таким огромным, как Париж, но имел особый облик: величественные стены с башнями, мощные ворота и крыши домов, поблёскивающие в лучах солнца.

За стенами начиналась жизнь герцогского города: широкие улицы, величественные здания, богатые лавки. На главной площади, украшенной фонтаном, царило оживление – торговцы выкрикивали цены, всадники пробирались сквозь толпу, уличные музыканты играли весёлые мелодии.