Темные истории Михаил Климов

1.

Как-то раз мы с ребятами собрались слазить на заброшку, что в нашем лесу стояла. Старая такая русская усадьба образца готического терема. Некогда, в царские времена, там жило одно дворянское семейство, но что с ним стало одному Богу известно. Местные, особенно бабки да деды поговаривают, что нечисть там поселилась, и потому сгинул род дворянский. Для нас же представителей нынешнего поколения это был не больше чем заброшенный домяра, каких в России полно.

И вот одним теплым июльским вечерком под сумерки я, Вовка, Леха, Санек да Димон отправились из деревни нашей в лес, вооружившись фонарями и камерами, дабы заснять и разрушить миф об этом месте.

Деревня наша близ топей раскинулась, а лес дремучий был, заплутать как пить дать. Но мы не боялись. С детства шныряли там, знали каждую тропинку и камешек. К тому же подвернулась нам удача.

На выходе из городка мы застали телегу старика Белогора – нынешнего торговца, который жил где-то за лесом и приезжал раз в неделю самогончик мужикам разливать. Путь его до дома лежал как раз через лес.

– Эй, Белогор! – во все горло крикнул Димон. Самый крупный и старший из нас, в котором сил и энергии было хоть отбавляй. – Подкинешь нас до лесу?!

– Не поздновато ли вы в лес собрались, милки? – поинтересовался старик, запрыгивая на облучок. – Стемнеет скоро. Заблудитесь.

– Да, не боись! – махнул рукой Санек. – Мы ненадолго. Дело у нас там есть.

– Ну забирайтесь тогда что ли, – улыбнулся старик. – Дело так дело.

Мы всем составом запрыгнули в телегу и устроились на деревянных неотесанных скамьях. Белогор хлестнул свою кобылку плетью, и телега тронулась. Наша деревня отдалялась. Мы въезжали в лес и вскоре скрылись в его непроглядной чаще.

Сгущались сумерки.

2.

Первое время пути мы молчали, наблюдая за сменой декораций. Лес становился все плотнее и непрогляднее. Солнце почти село, и Белогор зажег фонарь, дабы осветить себе дорогу.

– Темнеет, братцы, – обратился он вдруг к нам. – Ой, нехорошо.

– Что-нехорошо-то? – уточнил Санек.

– Ночь сегодня особенная, – отвечал самогонщик. – Вся нечисть оживает и бродит по округе, в поисках душ заблудших.

– Все понеслось… – махнул рукой Вовка.

– Ты, Белогор, нас своими-то сказками не пугай, а езжай себе спокойно, – вставил Димон.

Совсем стемнело вскоре. Где-то из глубины леса ожила сова. Белогор бросил поводья, и телега затормозила. Мы прислушались к уханью главной птицы леса.

– Ты что, дед, встал? – недоумевал я.

– Слышите? Сова. Сигнал подает, что время бесовское наступило, – старик поднял вверх указательный палец, привлекая наше внимание. – Скорее ехать нужно, а то худо всем нам будет.

Самогонщик вскинул поводьями, и телега двинулась дальше. Мы молча переглянулись. Вскоре добрались мы до перепутья. По центру двух тропинок деревянный указатель высился.

«Направо пойдешь – озеро найдешь»

«Налево пойдешь – усадьбу Чертоголовых отыщешь»

Димон постучал по боку телеги и громко провозгласил:

– Спасибо, дед, что подвез. Дальше мы пешком пойдем.

Белогор натянул поводья и повернулся:

– Куда пойдете?

– Да, в усадьбу нам, Чертоголовых, – отмахнулся Вовка, спрыгивая с телеги.

– Ой, Боже упаси ходить туда, – залепетал старик. – Проклятое это место. Ой, не надо вам туда соваться.

– Дедуль, ты езжай себе домой, а? Мы без тебя как-нибудь справимся, – парировал Санек.

Не понравилось мне что-то во взгляде Белогора. Как будто он смотрел на нас в последний раз и не хотел уезжать. Но потом резко схватил поводья и помчал телегу прочь. Мы повернулись к правой тропинке, уходящей все глубже в лес. К усадьбе Чертоголовых.

3.

От порывов ветра шелестела трава, скрипели стволы деревьев и трещали ветки. Дремучий, беспросветный лес обступал, окружал нас. Возвышающиеся в высь, устремленные в небо, лохматые пихты казались исполинскими и от того даже зловещими, а мы перед ними – маленькими и беззащитными.

Наконец, тропинка вывела нас из чащи на поляну. Величественный терем, срубленный из поленьев, увенчанный остроконечной, изощренной крышей, с высокой центральной башней и множеством окон. Дом, как будто сошел со страниц сказок и вычурных иллюстраций… Однако, неумолимость времени лишило его былой красоты. Поленья выцвели и почернели, стекла в окнах пошли трещинами и выбили, поверх них набили доски.

– Ну что, пацаны?! – окинул всех взглядом Димон. – Пойдем осмотрим наши новые владения!

– Ты уверен, что туда стоит соваться? – неуверенно спросил Санек. – Сам понимаешь, дом старый, пол может провалиться, потолок обрушиться или стены рухнут…

– Ха! Трус белорус! – заржал Димон, тыча в него указательным пальцем. – Что, повелся на сказочки дедушки Белогора?! Нет там ничего! Зуб даю! А если есть, то мы его бум и хрясь! Во как! – он столкнул ладонь с кулаком.

Уверенность и харизма нашего главаря приподняла моральный дух команды, и мы все дружно двинулись в сторону дома. К крыльцу. Взбежав по старым, скрипучим ступеням на террасу мы остановились у двери. Димон дернул за ручку. Заперто.

– Вот те на! Заперто. И как мы туда войдем? – усмехнулся Вовка.

Димон зачесал затылок и заходил по крыльцу, сопя и пыхтя в раздумьях. Мы с пацанами обменялись недоумевающими взглядами. Двери заперты. Окна забиты досками.

– Так значит, – Димон скрестил руки на груди. – Вовка и Санек вы обходите дом слева, а вы с Леней справа, – он кивнул мне. – Я на шухере стоять буду.

– Не боишься один оставаться? – поинтересовался я

– А чего тут в штаны класть? – вскинул руками Димон. – Лес, тишина. Божья благодать кругом.

Ему никто не ответил. Вчетвером, мы спустились с крыльца и разошлись по разные стороны. Я с Леней вдоль правого крыла дома пошел, а Вовка с Саней по левой стороне двинулись. Димон проводил нас взглядом и оперся спиной об дверь.

4.

Молча прошли мы вдоль стены и повернули за угол. Там у тыльной стороны терема стоял колодец старый.

– Ого, колодец! – Леха поспешил к нему.

Я догнал его, и мы заглянули в бездонную черноту. От вида кромешной тьмы слегка закружилась голова и я отошел. Леха продолжал зырить и вдруг резко отскочил.

– Ты чего? – удивился я.

– Там кто-то есть. – прошептал он. – Я что-то слышал.

– Хм. – Я наклонился и посмотрел вниз. Прислушался. Ничего. – Идем дальше. Тебе показалось.

С этими словами я начал движение назад, как со дна колодца раздался легкий, но при этом пробирающий до костей смешок. Как будто засмеялся ребенок. Я дернулся.

– Ха-ха-ха-ха! – Леха закатился смехом и хлопнул меня по плечу. – Видел бы ты сейчас свою рожу!

– Заткнись. – прошипел я, доставая фонарик.

Вопреки страху, я снова заглянул в колодец, рассеяв сгусток тьмы в его недрах светом. Но колодец оказался настолько глубок и бездонен, что даже свет фонаря не смог пробить черную бездну, уходящую вниз на неизвестное и от того еще более пугающую глубину. Единственное, что я разглядел, так это покрытые мхом, сложенные из грубых, поросших паутиной трещин камней стены. Я собирался уже выключить фонарик, но вдруг в темноте сверкнули два блестящих глаза.

Я резко дернулся назад, выключая свет.

– Там… – зашептал я, – похоже, что действительно что-то есть.

– Пошли отсюда. – прошептал в ответ Леха, переводя взгляд на дом.

Тыльный черный вход, выступающий небольшой одноэтажной пристройкой к основному зданию. На пороге, я дернул ручку. Замок оказался хлипкий и, если поднажать, дверь можно будет открыть или выбить плечом.

– Здесь сможем зайти. – решил я. – Иди возьми у Димаса фомку.

– Сам иди. Боюсь я тут ходить. Лучше постою. – нахмурился Леха.

– Ну стой, коли так. А я пошел.

Я оставил товарища наедине с дверью и колодцем. Быстро обогнул угол терема, прошел вдоль стены к центральному входу. На крыльце с недовольной, кислой миной переминался с ноги на ногу Димон.

– О, явился не запылился! Что так долго? Меня уже комары почти сожрали! – с наездом заявил он.

– Короче, за домом есть черный вход. Давай фомку, отожмем дверную коробку и зайдем. – сообщил я.

– Аха-ха-ха-ха-хах! – как конь заржал Димон, переменившись в лице. – А не зря же я вас собой взял! – он заводил указательным пальцем у меня перед носом и вдруг…

Фасад двери прямо у него за спиной пробил удар изнутри. На плечо Димона полетели щепки. Из образовавшейся дыры вылезла костлявая, худощавая, с туго натянутой бледно-зеленой кожей рука, в лохмотьях. Длинные тонкие пальцы кончались острыми черными когтями. Рука обхватила Димона за горло и прижала его к фасаду двери, сдавив гортань.

Глаза у моего товарища округлились от ужаса. Он в одночасье побледнел, став, как полотно. Губы Димона задрожали в попытке что-то сказать, но его рот так и не сумел раскрыться.

Я вырвал из руки друга фомку и со всей силы, что придал мне адреналин, всадил по ручище. Костлявая рука ослабила хватку, отпустила его и скрылась в темноте за дверью.

– Ты… ты жив? – прошептал я.

– Что это такое было? – выдохнул Димон, через минуту, полуживой от ужаса.

– Не знаю…

– Так узнаем. – решительно произнес он, выхватив гвоздодер у меня из рук.

5.

Всем составом мы стояли и как завороженные смотрели на черный вход в терем. Каждый мысленно гадал и представлял, что притаилось за ней. Больше всех не терпелось Димону. Он хотел найти того, кто посмел схватить его за горло. Вот только нам вовсе не хотелось идти дальше.