– Ну, Димон, – я хлопнул его по плечу. – Герой ты наш. Упыря настоящего завалил.

– Да, что там? – отмахнулся, застеснявшись тот. – Зря я вас сюда притащил. Кто знает, как еще могло все обернуться?

– А ведь Белогор оказался прав… – вздохнул Леха, почесав затылок. – Зря мы ему не поверили. Дед знал, что говорил.

– Там это… колодец еще есть. – вспомнил я. – И в нем тоже, будто бы кто-то прячется. Проверим, может?

– Колодец… – нахмурился Димон. – Нет уж, с меня довольно на сегодня ужасов. Тикаем отсюда восвояси. С одним бесом как-то еще справились, но с вторым, да еще и в колодце… я пас.

По выражениям лиц и движением голов, стало очевидно, что все остальные тоже не горят идеей возвращаться в дом и уж тем более лезть в колодец. А я, меж прочим, предложил эту затею к слову, дабы разговор поддержать. Сам тоже мечтал поскорее отсюда убраться.

8.

Почти впотьмах возвращались мы в деревню. Однако же, вскоре заплутали вовсе. Сбились и потеряли дорогу. Как будто лес и хотел, чтобы мы заблудились. Черные, как сама смерть деревья обступали и то и дело перегораживали нам дорогу.

В одночасье, я осознал, что оказался совсем один и потерял из виду своих товарищей. Мои громкие, рвущие горло оклики тонули в дремучей чаще, не достигая до своих адресатов.

Задыхаясь от ужаса и охватившей меня паники, я остановился, опершись об ствол березы.

– Где же вы все… – тяжело дыша выдохнул я, озираясь по сторонам.

Голова пошла кругом от вида чащи. И вдруг я услышал знакомый голос:

– Заплутал, милок? – рука Белогора легла мне на плечо.

Я вздрогнул и резко обернулся. От старца меня отделяла пара шагов.

Глаза его сверкали красным огнем, лицо обезобразили черные трещины, подобно узору, нанесенному художником в качестве жуткого грима. В правой руке Белогор сжимал рукоятку топора с искупавшемся в крови лезвием. С изощренного острия, как красные жемчужины стекали алые капли.

– Белогор… – залепетал я шепотом.

– Вы убили мое дитя и расплатитесь за это своей же кровью. – произнес он и рванул с места, вздымая топор вверх.

Я бросился наутек. У меня за спиной звенел дьявольский хохот. Никогда в жизни мне не приходилось так быстро бегать. И я даже не знал, что способен на такое.

Из чащи я пулей вылетел на поляну. На мгновение остановился и обернулся. Сначала два красных глаза, а вслед за ними фигура с топором вынырнула из густого мрака деревьев. Я сорвался с места.

Безумный смех позади леденил душу.

Я поднял голову и увидел на горизонте поляны хижину. Оценив расстояние в около сотню шагов, я прибавил темпа. Однако силы мои уже были на исходе. Ноги начинали слабеть. Меня двигал вперед лишь адреналин и инстинкт самосохранения.

Вдруг смех заглох. Раздался оглушительный рев. Я обернулся. Огромный, испещренный шрамами медведь сбил с ног моего преследователя и втаптывал в землю, растерзывал и кромсал. Взмахи огромных когтистых лап увенчивали брызги крови.

Я добрался до хижины. Запер дверь на засов и, весь дрожа, опустился на пол подле печи. Я не смыкал глаз весь остаток ночи вплоть до самого рассвета. Так и сидел, дрожа, забившись в угол. А на рассвете вышел из дому и побрел домой.

В деревне меня никто не узнал. Все только тыкали пальцами. Дома я посмотрел на себя в зеркало.

Волосы мои поседели.

Как борода Белогора.

1.

После смерти жены Пол Кэмбелл пустился во все тяжкие. Еще при ее жизни он не был порядочным гражданином. Пьянствовал, гулял, изменял ей. Вообщем жил, как хотел, за что его покойная супруга Кэтрин часто выносила ему мозг. Они жили в небольшом двухэтажном доме в пригородном поселке Бостона, где все хорошо знали друг друга.