– Скажите… что вы чувствуете сейчас?

– Спокойствие.

– Отлично. А если оглянуться вокруг – где вы?

– Темно… тепло.

– Это место вам знакомо?

– Не совсем. Оно… чувствуется как воспоминание, но не моё.

– Хорошо. А теперь – позвольте тому, кто может быть рядом, проявиться. Только если это безопасно.

Наступила пауза. Слишком долгая. Иван уже собирался вывести её обратно, когда она заговорила. Только… это уже не была Маша.

– Не вмешивайтесь. Просто… наблюдайте. Голос был её – но обернутый в другую интонацию. В нём было сжатие смысла, словно каждое слово прошло через фильтр другой грамматики.

– Кто вы?

– Я… один из оставшихся. Пауза.

– Ваш язык неудобен. Но… возможен.

Иван ощутил, как что-то внутри него… сдвинулось. Не страх. Осознание. То самое чувство, когда внезапно понимаешь, что реальность – не более чем комната без потолка.

– Вы внутри Марии?

– Нет. Мы рядом. Временно. Она… устойчива. Её структура – живая. Не мешает.

– Почему вы здесь?

– Я искал… вход. Точка для контакта. Она открыта – но не сломана. Это… редкость.

– Кто вы?

– Вопрос… неудачен. Пауза. – Я Лиго.

– Это имя?

– Это… ярлык. Произносимый. Удобный для вас.

Иван сделал заметку в уме: "Существо определяет себя через удобство для собеседника – значит, не враждебно. Или умеет таковым казаться."

– Зачем вы говорите со мной?

– Потому что вы… слышите. Потому что вы не боитесь тишины под слоем реальности.

– Это гипноз?

– Нет. Это – сближение. Слово повисло в воздухе. – Я… остался. Моя группа исчезла. Я наблюдал. Я искал… контакт, не вредящий носителю. Голос Маши стал глубже. Не громче – именно глубже. Как будто доносился откуда-то через толщу воды. Иван смотрел на неё и впервые за много лет не знал, что делать. Сеанс – вышел за пределы всех протоколов. Все известные механизмы – не работали. Это был не голос внутреннего Я. Не субличность. Не архетип. Это было нечто иное, пришедшее из-за предела.

– Лиго, – произнёс Иван, медленно, с нажимом на каждую букву. – Что вы хотите?

– Помочь. Вы… близки. Вы – уже почти видите. Вам нужно… устройство. То, что покажет вам не структуру ума… а структуру поля.

– Вы предлагаете… создать его?

– Да. Вместе.

На несколько секунд тишина в комнате стала плотной, хоть бери и намазывай на хлеб вместо масла. Иван услышал, как звенит лампа над головой. И как внутри него, среди слоёв логики, сомнений, опыта и знаний – что-то согласилось.

«Это будет не совсем рассказ. Это будет… приближение. Ваша линейность – ограничение. Но я постараюсь свернуться до удобоваримого».

Он не родился – он был собран. Не как механизм. Скорее – как формула, чьё тело составляет сама функция наблюдения. В его родной системе никто не называл себя по именам – только по функциям. Он был смотрящим сквозь поле. Его задача – фиксировать то, что остаётся между слоёв и проявленных смыслов.

Исследовательская группа прибыла в зону, которую вы называете Землёй, по маршруту, для которого нет карты в понятном формате. Координаты были указаны не в километрах, а в уровнях значения. Они прибыли не куда, а в как – в способ бытия, который вибрировал в диапазоне, близком к их восприятию.

Контакт с «метрополией» прервался через два ваших цикла времени. Не из-за аварии или предательства. Просто… нить ослабла, и всё, а они остались. Постепенно – рассеялись. Те, кто не смог удержаться – растворились. Те, кто пытался войти напрямую – сошли с ума.

Он – не растворился. Он замер. Сохранил себя в паузе. Замедлил мысли. Впитал. Он смотрел. Он изучал ваши города как структуры заблуждений, построенных на страхе исчезнуть. Он слушал, как вы говорите «я люблю» и «я прощаю», и пытался понять – откуда берутся слова, что обозначают понятия, которые не существует в его реальности. Он наблюдал за детьми, которые чувствовали его присутствие и рисовали его на полях учебников – как комету, как глаз, как символ на спине ящерицы. Он пробовал говорить – но голос был как помеха. Он пробовал входить – но тела не выдерживали и выбрасывали его из своих полевых структур, пока не появилась она – Мария.