Я понимаю, что первое время внимание будет приковано ко мне, и этот факт совсем не радует. На ближайший месяц, а то и больше, мне предстоит быть в центре всеобщего внимания. Мама считает, что я слишком остро это воспринимаю, но она не понимает, как тяжело каждый раз быть чужаком. Меня изучают, оценивают, иногда восхищаются, но чаще просто подозревают, что со мной что-то не так.

Мне не нужно много людей. Мне не нужно быть частью чего-то большого. Но иногда я ощущаю одиночество – не физическое, а внутреннее. Оно грызёт изнутри, как голод. Я не могу быть собой в этом мире. Я слишком другой. И в глубине души я знаю – никому бы не понравилось узнать, кем я являюсь на самом деле.

Боже, дай мне сил… и выдержки… В общем, если ты есть, ты, наверное, знаешь, что мне нужно. Хотя, если честно, мне уже давно стоит провести прямую линию прямо к сатане. Меня всегда больше привлекал этот персонаж в Библии. Просто потому что его версия событий там не описана. А я думаю, у него есть что рассказать. Много интересного. Потому что если Бог и правда существует, у меня к нему столько вопросов…

Ноябрь. Сыро, серо и противно. Я не мерзну, как обычный человек, но эта вечная сырость, бесконечный дождь, который кажется неумолимым, – я не переношу. Уже две недели я провожу в этом душном городе, и легче не становится, от слова совсем. Воздух здесь – смесь пыли, бензина и влажного тумана, и множество других едких запахов. Всё вокруг словно давит на меня.

Сегодня мой первый учебный день в новой школе, и мне нужно продержаться здесь год. Целый год. Срок кажется вечностью. Потом мы переедем, и я смогу наконец-то закончить школу раз и навсегда, заняться чем-то другим. Правда, пока не совсем понимаю, чем. Многое привлекает, но мне кажется, что за мою долгую жизнь я смогу ещё десяток раз сменить род деятельности. Да и какая разница, если всё равно придётся снова и снова прятаться.

Я остановился перед главным входом и взглянул на здание из красного кирпича. Чёрт возьми, как же я не хотел туда входить. Многие ненавидят школу за то, что приходится проводить в ней от десяти до двенадцати лет, но я уже давно устал от этих заведений. Я провёл в них почти двадцать восемь лет, и перспектива опять начинать всё с начала мне невыносима. Повторять один и тот же класс три раза – с ума сойти. За это время я успел выучить школьную программу наизусть, но вот притворяться нормальным становится всё сложнее.

Хорошо, что меня хотя бы не буллят, а наоборот, все почему-то хотят дружить. Это, конечно, не спасает, но хоть какое-то разнообразие. Может, дело в моей внешности – люди любят то, что кажется им притягательным, даже если это их пугает. Или, возможно, я просто научился быть тем, кем они хотят меня видеть. Быть своим. Достаточно загадочным, чтобы не отпугнуть, но и не слишком странным, чтобы не вызвать подозрений.

Официально меня зовут сейчас Джеймс Блейк. К частой смене имён я привык. Мама решила назвать меня сейчас моим настоящим именем. Она не часто использует его, и теперь оно звучит странно, будто я слышу его впервые. Хотя она предпочитает просто Джимми.

Школа встретила меня мрачными коридорами и тем запахом, который знаком каждому, кто когда-либо бывал в таких местах: смесь моющего средства, пота и старых учебников. Самые убойные места – это мужская раздевалка и туалет, а ещё столовая, от которой хотелось бы держаться подальше. Впрочем, школа была не самой плохой – я видел и хуже. Но атмосфера здесь всё равно оставляла желать лучшего: тусклый свет ламп, облупленные шкафчики, замусоренные доски объявлений с устаревшими афишами.