Те, кто питаются тенью Лана Блейк

Целью жизни было мясо. Сама жизнь была мясом. Жизнь питалась жизнью. Все живущее делилось на тех, кто ел, и тех, кого ели. Значит, закон гласил: есть или быть съеденным. (Джек Лондон "Белый Клык")

Я ещё раз обвёл взглядом полупустую комнату, вглядываясь в каждую деталь, словно хотел запомнить её навсегда. Всё ли собрал? Да. Мои вещи уже аккуратно упакованы. Мебель осталась на местах. Мы её никогда не перевозили с собой – слишком большая роскошь для тех, кто живёт, не задерживаясь. На новом месте нас уже ждёт квартира, укомплектованная всем необходимым. Просто очередное временное пристанище. Через несколько месяцев – новый город, новая жизнь.

Где-то в глубине квартиры раздавались мягкие шаги матери. Она, как и я, прощалась с этим местом – тихо, без слов. Я знал, что она проверяет каждый угол, чтобы ни один предмет не напоминал о нас, когда мы уйдём. Мы не оставляем следов. Мы – тени.

Через пару минут она вошла в мою комнату. В её взгляде не было тревоги, только привычная нежность. Она знала, как я ненавижу переезды. Знала, что мечтаю остановиться. Что мечтаю о доме, в котором можно остаться навсегда.

– Ты всё собрал, сынок? – Голос звучал ровно, но я слышал в нём осторожность.

– Да, – кивнул я. – Я только в лес схожу. Ненадолго.

Я хотел, чтобы мой голос звучал уверенно, по крайней мере я пытался. Надеюсь, она не увидела на моём лице ничего лишнего.

Она кивнула, её губы дрогнули в лёгкой улыбке.

– Мы уедем через час. У тебя есть время.

Она закрыла за собой дверь, и в комнате стало слишком тихо. Какое счастье, что мы понимаем друг друга. Хотя иногда мне хотелось бы, чтобы она знала, как сильно я устал бежать.

Я ещё раз осмотрел комнату. Зелёные стены, кровать, стол, шкаф, бордовые занавески – всё оставалось на своих местах, но уже казалось чужим. Маленький дом, который недавно был моим убежищем, теперь стал просто очередной остановкой на бесконечном пути. Уют растворился, оставив лишь лёгкий привкус грусти.

Я подошёл к окну, открыл его, впуская в комнату прохладный октябрьский воздух, и глубоко вдохнул. Дольше оставаться здесь было невыносимо. Я вышел из дома.

Внизу, за краем двора, в лучах заходящего солнца мерцало озеро – моё любимое место. Здесь моя истерзанная душа хоть на мгновение находила покой. По вечерам я спускался к воде, слушал плеск волн, шорох ветра в прибрежных деревьях, растворялся в тишине. Здесь можно было отключиться от мыслей.

Сегодня озеро встречало меня в последний раз. Я старался запомнить всё: зеркальную гладь воды, серебристые полосы света на её поверхности, тяжёлый запах сырой земли. Потом, когда всё это останется лишь воспоминанием, я попытаюсь вернуть его на бумаге. Я достал блокнот, быстро сделал набросок. Линии и штрихи – только тень той красоты, что окружала меня сейчас.

Я направился к небольшому лесу за озером, совершая свой привычный ритуал. Маленький оленёнок остановился в нескольких шагах, посмотрел на меня и нерешительно подошёл ближе. Его мать стояла в стороне, наблюдая. Наверное, как и любая мать, она считала, что я – не лучшая компания для её ребёнка. И в чём-то была права.

Мы виделись почти каждый вечер. Он привык ко мне, доверял. А она – нет. Она только наблюдала издалека, не приближаясь. И всё же прощаться мне предстояло именно с ним. Не с людьми, которые окружали меня всё это время, а с этим существом, ставшим мне родным.

Я провёл рукой по его тёплой шерсти, а он, словно чувствуя скорую разлуку, ткнулся носом в мою ладонь. Мы постояли так несколько минут. В его тёмных глазах блеснули слёзы.

– Не расстраивайся, дружище. Это ещё не конец света. Всё у тебя будет хорошо, – сказал я, стараясь не выдать собственную дрожь в голосе.

Я не любил долгих прощаний. Они разрывали душу. Поэтому развернулся и пошёл к машине, даже не оглянувшись. Я буду скучать. По утреннему свету, проникающему в комнату сквозь бордовые занавески. По лёгкому ветерку, приносящему свежесть. По покою, пропитавшему это место.

Но уже сейчас мысли о будущем вытесняли воспоминания о прошлом.

Льяно был хорошим местом – тихим, почти незаметным на карте. Но для нас он стал всего лишь ещё одной точкой на бесконечном маршруте. Очередной остановкой перед следующим городом.

На этот раз – Сиэтл.

Огромный, шумный мегаполис, казавшийся мне полной противоположностью всему, что я любил. Я уже представлял холодный дождь, серое небо и нескончаемый поток людей. Эта перспектива пугала. Но мама считала, что сейчас нам нужно именно туда.

Она всегда выбирала места, где мы могли бы остаться невидимыми. Логично затеряться в мегаполисе. Но с нашими особенностями это было, мягко говоря, непросто.

С улицы донеслось глухое хлопанье – мама закрыла багажник. Значит, пора ехать.

Все наши вещи умещались в несколько чемоданов и коробок – вот и весь наш мир. Я сел на переднее сиденье рядом с ней. Она выглядела уставшей. Подготовка к переезду отнимала слишком много сил и нервов.

А впереди нас ждал долгий путь – тридцать пять часов за рулём. Мы будем сменять друг друга, чтобы не останавливаться на ночлег.

В дороге мы всегда чувствовали себя увереннее, чем на месте.

– Когда будем проезжать мимо дома Стивенсонов, останови. Мне надо отдать книги Марии, – сказал я.

Мама кивнула, и спустя десять минут машина притормозила у большого белого дома с красной дубовой дверью.

Я вышел, натянув на лицо дежурную улыбку, и постучал. Через несколько секунд дверь открылась, и передо мной появилась Мария. Она улыбалась мне – тепло, искренне, как будто в жизни вообще не бывает ничего плохого.

– Возвращаю книги, как и обещал, – сказал я, протягивая стопку.

Она взяла их автоматически, но тут же нахмурилась.

– Так вы всё-таки уезжаете? – её голос дрогнул. – Я думала, что твоей сестре нравилось работать у моего папы.

– Нравилось, но ей предложили другую работу, – ответил я, не вдаваясь в подробности.

Мария кивнула, стараясь не встречаться со мной взглядом.

– Ну, пиши мне. В конце концов, и на расстоянии можно поддерживать связь.

В её голосе звучала надежда, и мне искренне не хотелось её разочаровывать.

– Конечно. Мы будем на связи, как ещё? – соврал я.

Она не заметила лжи. Или просто не захотела замечать.

Я протянул ей рисунок – её портрет. Нарисовал его со скуки на уроке, наблюдая за ней.

– Спасибо огромное, – её глаза вспыхнули радостью, и она обняла меня.

Я не ответил на объятие. Просто развернулся и пошёл обратно к машине.

Мама смотрела перед собой, давая мне пространство.

А внутри меня билось только одно: на расстоянии отношения не удержать. Тем более, что через пару суток у меня будет новое имя, новая одежда, новая прическа. Конечно, я не изменюсь до неузнаваемости, но люди редко замечают детали. Для них я стану тем, кем они захотят меня видеть.

И тем, кем я сам решу быть.

– Готов? – спросила мама, не отрывая взгляда от дороги.

– Как всегда.

Она кивнула и нажала на газ. Красная дубовая дверь осталась позади.

Мама включила радио. Меланхоличная песня Radiohead идеально ложилась на моё настроение.

Когда мы проезжали мимо озера, я бросил на него последний взгляд. Оно мерцало в лучах заката, будто прощалось со мной. А у кромки леса, в тени деревьев, стоял Бемби. Он смотрел прямо на нашу уезжающую машину. Я резко отвёл глаза, перевёл взгляд на сжатые кулаки. Глубоко вдохнул, выдохнул, медленно расслабляя пальцы.

Дорога тянулась вперёд, унося нас всё дальше от знакомого и привычного. За окном мелькали пустые поля, редкие деревья, а потом вдалеке появились огоньки придорожных кафе и заправок. Мы молчали, слушая музыку. Мама сосредоточенно вела машину, а я думал о том, что ждёт нас впереди.

За всю свою жизнь я не жил в городе с населением больше двадцати тысяч человек. И теперь не мог даже представить, какой кошмар ждёт меня там, в каменных джунглях. Вряд ли в этом огромном городе у меня будет возможность выбраться на природу. Только асфальт, стекло и тысячи машин.

Я не понимал, почему этот переезд казался таким тяжёлым, почти невыносимым. Мы делали это год за годом, и я давно привык собирать вещи, оставлять жильё, прощаться с местами, к которым не успевал привязаться. Но сейчас меня трясло – как человека, который переборщил с кофеином.

Мама молча вела машину, сосредоточенно глядя на дорогу. Казалось, сегодня ей не до разговоров. Она всегда выбирала для нас тихие, уединённые места – там, где мало людей, но много воздуха, простора и тишины. Умела создать уют даже в самых скромных домах. Эти постоянные переезды не были её прихотью. Это была необходимость, суть которой я понял не сразу.

Я пытался помогать, но мои возможности всегда были ограничены возрастом. Хотя теперь, по крайней мере, я мог водить машину. Это стало для меня настоящим, ни с чем не сравнимым удовольствием. Я любил скорость. Любил ощущение контроля – над дорогой, над машиной.

Хотелось верить, что когда-нибудь я смогу контролировать и свою жизнь.

Мы ехали уже несколько часов. Ночь сгущалась, и звёзды за окнами становились ярче. Где-то вдали замерцали огоньки небольшого городка, но мы проехали мимо, не сбавляя скорость. Мама хранила молчание – значит, так надо. Она расскажет, почему выбрала этот город, но только когда посчитает нужным.

"Всего на год", – повторял я себе, глядя на темнеющие силуэты деревьев за окном. Возможно, даже меньше.