Но вдруг меня кольнуло лёгкое чувство беспокойства. Её запах. В нём было что-то не так. Едва уловимый, но явственный – запах болезни. Сердце. Оно сдавало позиции. Возможно, уже совсем скоро. Я заставил себя не подать виду. Мама, вероятно, уже всё поняла. Она всегда понимала такие вещи быстрее меня.

– Доброе утро, Сара. Доброе утро, мисс Олдсон, – поздоровался я.

– Зови меня просто Тамара, – ответила она с улыбкой, показывая ровные, хоть и слегка пожелтевшие зубы.

– Джеймс, мисс Олдсон принесла яблочный пирог, твой любимый, – добавила мама, явно стараясь создать атмосферу гостеприимства.

Значит, прогулки с пирогом сегодня не избежать. Я так надеялся, что смогу остаться дома.

– Такому спортсмену нужно много еды, – засмеялась Тамара. – Ваша сестра уже много о вас рассказала.

Судя по всему, нам в этот раз повезло: Тамара выглядела так, что, возможно, она не будет слишком навязчивой, не станет часто заглядывать и расспрашивать.

– Не волнуйтесь, я не из тех соседок, что будут надоедать, – продолжила она, как бы снимая все сомнения. – Сейчас пойду с подругами в бассейн – он тут недалеко. Ах да, хотела спросить: у меня есть кот. Не могли бы вы за ним присматривать, когда я уеду в отпуск? Через пару недель уезжаю.

– Конечно, – ответил я, чтобы избежать долгих объяснений. – Мы будем только рады помочь.

– Спасибо за кофе, Сара, – допив последний глоток, она поставила чашку на стол и улыбнулась. – Было приятно познакомиться.

Мама проводила её до двери. Как только за Тамарой закрылась дверь, она молча вернулась на кухню, взяла свою чашку и вылила кофе в раковину, даже не попробовав.

– Ну, могло быть и хуже, – сказала она, оборачиваясь ко мне. – Похоже, она не будет сильно докучать.

Я кивнул, понимая, что это было больше пожелание, чем вывод.

– Я записала тебя в школу неподалёку, – продолжила мама, словно между делом. – Сказала, что ты начнёшь через две недели. Понимаю, тебе нужно время, чтобы привыкнуть к городу.

Опять школа. Боже, если ты есть, дай мне сил! Официально мне шестнадцать, но на самом деле мне тридцать пять. Это странное чувство – переживать юность во второй раз. Выгляжу я, правда, на свои "официальные" шестнадцать, и это одновременно благословение и проклятие. Мы решили, что это мои последние два года школы, а потом я, наконец, смогу поступить в университет или устроиться на работу. И это здорово, потому что мне осточертели эти уроки, контрольные и искусственная подростковая дружба.

Но такая жизнь – это цена за нашу природу. Мы стареем в три раза медленнее обычных людей, а умрем наверное где-то к двумстам годам, если доживаем. Мы набираем свою силу к пятнадцати, а потом стареем очень медленно, что тоже заставляет нас быть осторожными, когда так медленно меняешься. А еще в общении с людьми нужно постоянно помнить сколько тебе лет на вид и не ляпнуть чего-нибудь лишнего.

– Спасибо, – тихо ответил я, чувствуя, что обсуждать это сейчас не хочется.

– Советую выходить на улицу и понемногу прогуливаться. Осваивайся. Я понимаю, что к этой какофонии запахов ты никогда не привыкнешь, но нужно сделать так, чтобы хотя бы не кружилась голова, – сказала она.

Я снова кивнул. Она была права. Хотя я предпочёл бы просто остаться дома, но запереться на целый год было бы глупо. Через неделю я начну на стены лезть от скуки. Как ни крути, а я социальное существо, и хоть я давно ненавижу школу, иногда там происходят интересные вещи. Да и за людьми наблюдать всегда увлекало. Я даже мог бы написать научную работу по поведенческой психологии подростков.

– И возьми с собой этот пирог. Отдай его кому-нибудь, пожалуйста, – добавила мама, протянув мне аккуратно упакованную коробку.