– Мама, что ты чувствуешь? – спросил я наконец.

Она не сразу ответила, словно не услышала меня. Но спустя несколько секунд, не отрывая взгляда от дороги, сказала:

– Я чувствую, что нам нужно туда поехать. Не только из-за меня или моего хобби… Там есть что-то ещё. Что-то важное.

Я ждал продолжения, но она замолчала.

Да, её интуиция редко подводила. Она всегда знала, когда пора собирать вещи и исчезать, кого стоит избегать, а с кем лучше поддерживать контакт. Кто-то назвал бы это даром, но я видел в этом просто внимание к деталям и способность анализировать. Эта способность есть у всех, просто большинство её не развивает – общество с детства приучает нас игнорировать интуицию, загоняя в рамки конформизма.

– А если что-то пойдёт не так? – спросил я. – Это же мегаполис, риски огромные.

Мама нахмурилась. Казалось, она не хочет продолжать разговор, но потом тихо сказала:

– Джимми, обещай мне, что, если случится что-то плохое, ты спасёшь себя. Ты не будешь рисковать ради меня.

Меня передёрнуло.

– Как ты можешь так говорить? Ради кого мне ещё рисковать?

Я снова сжал кулаки, потом глубоко вдохнул, выдохнул и расслабил пальцы. Открыл глаза и посмотрел на неё.

Мама покачала головой, словно знала что-то, чего не знал я.

– Скоро ты поймёшь, – сказала она отстранёно, будто думала вслух. – Поймёшь, что есть вещи важнее меня.

Её слова повисли в воздухе.

Я хотел возразить, но сдержался. Спорить с ней было бесполезно – иногда она становилась непробиваемой. Впрочем, я унаследовал это качество от неё. Иногда мне тоже хотелось спорить до посинения.

Мама вдруг изменила тему:

– Нас преследует полиция. Веди себя естественно.

Я вздрогнул. "Веди себя естественно." Это как вообще?

Через несколько минут позади нас раздался сигнал полицейской машины. Мама спокойно съехала к обочине.

Полицейский подошёл, осветив салон фонариком. Мама опустила стекло и улыбнулась. Она умела сбивать мужчин с толку – и знала это. Полицейский не стал исключением. Я выдохнул. От него не веяло угрозой, похоже, обычная проверка.

– Куда направляетесь? – спросил он, возвращая себе серьёзный вид.

– В Вашингтон, сэр, – ответила мама. – Моему брату скоро поступать в колледж.

Полицейский просмотрел документы и кивнул.

– Всё в порядке, мэм. Только будьте осторожны. В тех краях орудует маньяк. Пока не можем его поймать.

– Не волнуйтесь, офицер, – улыбнулась мама, заводя мотор. – Я могу за себя постоять.

Полицейский замешкался, но ничего не сказал и вернулся к машине.

Как только он отъехал, мама произнесла:

– Надо будет сменить машину.

Я снова посмотрел на небо. Звёзды сияли так ярко, что казались совсем близкими. В большом городе их почти не видно. Но теперь мне казалось, что небо изменится для меня навсегда.

Всю ночь мы мчались без остановки. К полуночи я сменил маму за рулём. Нам придётся заехать в ближайший крупный город и оставить этот пикап. Маловероятно, что полиция станет проверять его, а если и станет – на нём ничего нет. Но излишняя осторожность ещё никому не вредила.

В нашей ситуации даже мельчайшая ошибка может стоить слишком дорого. У нас нет права на промах. Никогда не было.

Мать уснула, укрывшись старым пледом. Я посмотрел на неё – такая же молодая и безумно красивая. Идеальная кожа, длинные ресницы, пухлые губы. Этого у неё никто не отнимет.

Я включил любимый альбом Muse и утонул в музыке, чтобы хоть ненадолго отвлечься от мысленной жвачки. С кочевой жизнью я давно смирился. Но смирение и принятие – это две совершенно разные вещи.

Однажды я понял, почему мы живём именно так. Долгие месяцы отрицания сменились борьбой с новой реальностью, пока я, наконец, не смирился с неизбежным. Теперь, проезжая мимо тихих домов, где люди мирно спят в своих постелях, я кусал губы до крови и так сильно сжимал руль, что боялся его вырвать. Большинству из них повезло провести свою жизнь в одном месте. У них есть дом.