Его руки дрожали, когда он наконец сумел перекрыть подачу, но было уже поздно. Молодые растения «Алешкиных любимчиков» поникли под слоем отвратительной жижи, их нежные зеленые листочки начали желтеть и скручиваться. Два года кропотливого труда, два года попыток вырастить что-то живое и прекрасное в память о сыне – все это гибло у него на глазах. Иван Петрович опустился на колени рядом с погибающими растениями, его аккуратно выглаженные брюки мгновенно пропитались зловонной грязью.

«Нет, нет, этого не может быть…» – бормотал он, пытаясь руками очистить листья от липкой коричневой массы, но только размазывал грязь еще сильнее. Его аналитический ум, несмотря на шок, уже начинал каталогизировать детали происшествия. Консистенция жидкости напоминала промышленные отходы, запах указывал на органическое загрязнение, возможно, с примесью химических веществ. Время происшествия совпадало с началом утреннего цикла полива, что означало системный характер проблемы.

Судорожно вытащив из кармана блокнот, Иван Петрович дрожащими руками начал записывать наблюдения: «7:03 – обнаружено загрязнение системы полива. Жидкость коричневого цвета, плотной консистенции, сильный канализационный запах с химическими примесями. Поражены растения томатов, грядки №1—4…» Привычка документировать все происходящее с бухгалтерской точностью помогала ему сохранять рассудок, пока его сердце разрывалось от вида гибнущих растений – последней живой связи с памятью о сыне.

Звук открывающихся калиток и встревоженные голоса соседей заставили его поднять голову. По всему СНТ «Ромашка» разворачивалась похожая сцена – люди выбегали из своих домиков, кто-то кричал, кто-то плакал над погибшими цветами. Иван Петрович медленно поднялся, вытирая грязные руки о старую тряпку, и направился к соседним участкам, инстинктивно взяв с собой блокнот. Его внутренний бухгалтер требовал данных, фактов, системного анализа происходящего.

На участке Веры Ивановны, пожилой учительницы на пенсии, картина была такой же удручающей. Женщина стояла посреди своего загубленного цветника, прижимая к груди увядшие тюльпаны, слезы текли по ее морщинистым щекам.

«Иван Петрович, вы видели, что творится? Мои цветочки… я их с осени готовила, луковички отбирала самые лучшие…» – всхлипывала она, показывая на клумбу, где еще час назад красовались яркие тюльпаны и нарциссы, а теперь поникшие головки цветов торчали из коричневой жижи как надгробные памятники.

«Вера Ивановна, скажите, когда вы впервые заметили загрязнение?» – спросил Иван Петрович, доставая ручку. «В котором часу включился полив?»

«Да как обычно, в семь утра по таймеру… Я услышала какой-то странный звук, как будто вода булькает не так, как всегда. Выглянула в окно и увидела эту… эту мерзость!» – она указала дрожащей рукой на систему капельного полива, из которой все еще сочилась грязная жидкость.

Иван Петрович тщательно записал показания, отметив время и характер загрязнения. Его методичный подход к сбору информации действовал на соседку успокаивающе – в хаосе катастрофы появился человек, который, казалось, знал, что делать.

Следующим был участок молодой семьи Комаровых. Муж и жена стояли возле детской песочницы, куда попала зараженная вода из автоматической системы полива газона. Их трехлетняя дочка плакала, показывая на свои грязные игрушки.

«Это что вообще такое? У нас ребенок здесь играет!» – возмущенно выкрикивал Андрей Комаров, размахивая руками. «Кто за это ответит? Кто будет платить за ущерб?»

Его жена Наташа, молодая женщина с измученным лицом, прижимала к себе плачущую девочку: «Машенька чуть не попробовала эту грязь! Хорошо, что я вовремя заметила… А если бы она отравилась?»