Иван Петрович почувствовал, как сжимается сердце при словах о ребенке, который мог пострадать. Образ маленькой Маши невольно наложился на воспоминания о собственном сыне в этом возрасте, и он поспешил отогнать болезненные мысли, сосредоточившись на фактах.

«Наташа, Андрей, расскажите подробнее – когда именно включился полив, сколько времени текла зараженная вода?» – его спокойный, деловой тон немного успокоил взволнованных родителей.

«Минут десять, не больше. Я сразу выключила автоматику, как только увидела, что льется не вода, а какая-то жуть,» – ответила Наташа, качая на руках успокаивающуюся дочку.

Иван Петрович аккуратно зафиксировал и эти данные, отметив, что загрязнение затронуло не только его участок, но и всю систему полива в СНТ. Масштаб катастрофы становился все более очевидным, и его аналитический ум уже выстраивал предварительные гипотезы о причинах происшествия.

Обходя участок за участком, он видел одну и ту же картину разрушения. Старик Василий Кузьмич, бывший слесарь, безуспешно пытался промыть свою теплицу от коричневой слизи. Супруги Петренко в отчаянии разгребали грязь в своем огороде, где должны были расти первые овощи сезона. Молодая вдова Светлана Борисовна плакала над погибшими саженцами роз, которые покупала на последние деньги.

Каждый рассказ добавлял новые детали в общую картину. Загрязнение было повсеместным и одновременным, что указывало на проблему в центральной системе водоснабжения, а не на локальные неисправности. Иван Петрович методично заполнял страницы блокнота, создавая подробную карту бедствия, охватившего их маленький мир.

«Иван Петрович! Иван Петрович, помогите!» – отчаянный крик заставил его резко обернуться. Через свой участок к нему бежала Зинаида Михайловна, и вид у нее был такой растерянный и испуганный, что сердце его невольно сжалось от сочувствия.

Она была в старой белой футболке и джинсах, явно поспешно натянутых поверх домашней одежды. Футболка промокла насквозь и облепила ее фигуру, но Зинаида, казалось, не замечала этого в своем отчаянии. Ее обычно аккуратно уложенные волосы растрепались, на лице не было ни капли косметики, что делало ее моложе и беззащитнее. Она размахивала руками, указывая в сторону своего дома, и в ее голосе звучала настоящая паника.

«У меня подвал затопило! Эта гадость лезет из всех труб! Я не знаю, что делать!» – она остановилась перед ним, тяжело дыша, и он почувствовал сложную смесь эмоций, которая заставила его смутиться.

Присутствие Зинаиды всегда вызывало у него противоречивые чувства. С одной стороны, она была просто соседкой, женщиной, с которой он вежливо здоровался и иногда обсуждал дачные дела. С другой стороны, что-то в ее взгляде, в том, как она иногда задерживала на нем глаза, заставляло его чувствовать себя не просто вдовцом, потерявшим сына, а мужчиной. Это пробуждало в нем чувство вины перед памятью жены и сына, смешанное с давно забытым волнением.

Сейчас, глядя на ее мокрую футболку, прилипшую к телу, он почувствовал предательскую волну желания, которая смешалась с болью от вида погибших растений и создала такой коктейль эмоций, что он едва сдержался, чтобы не застонать вслух.

«Зинаида Михайловна, не волнуйтесь, мы разберемся,» – сказал он, стараясь говорить спокойно и деловито. «Расскажите подробнее, что именно происходит у вас дома.»

«Ночью я услышала странные звуки из подвала – будто вода журчит, но как-то не так. А утром спустилась и увидела… там везде эта коричневая жижа! Она поднимается через дренажную систему, заливает все мои заготовки, инструменты…» – ее голос дрожал, и Иван Петрович увидел, что она на грани слез.