Смерть Алеши сделала его пассивным, превратила в человека, который плывет по течению и не пытается изменить свою судьбу. Но сейчас, когда его загнали в угол, когда попытались превратить в козла отпущения, в нем проснулся тот Иван Петрович, который когда-то не боялся задавать неудобные вопросы и добиваться справедливости.

– Очень хорошо, – сказал Степанов с легкой улыбкой. – Я восхищаюсь вашей решимостью. Но помните – экспертиза покажет правду объективно и беспристрастно. И если вы действительно невиновны, у вас нет причин для беспокойства.

– У меня нет причин для беспокойства в любом случае, – ответил Иван Петрович. – Потому что я не совершал никакого преступления.

Он закрыл блокнот и направился к выходу. На полпути к двери он остановился и обернулся к залу.

– Знаете, что меня больше всего расстраивает? – сказал он. – Не обвинения и не подозрения. А то, что вы так легко поверили в мою вину. Мы соседи уже несколько лет. Я помогал многим из вас – чинил краны, объяснял налоговые вопросы, сидел с детьми, когда родители уезжали. И теперь, при первой же возможности, вы готовы обвинить меня в том, на что я никогда не был способен.

Зал молчал. Некоторые люди опустили глаза, не выдерживая его взгляда.

– Но ничего, – продолжил Иван Петрович. – Я найду настоящего виновного. И тогда вы поймете, как легко потерять доверие и как трудно его вернуть.

Он вышел из клуба, не оборачиваясь. Вечерний воздух показался ему удивительно свежим после духоты переполненного помещения. Солнце уже клонилось к закату, окрашивая небо в розовато-золотистые тона. Где-то вдали пел соловей, а из соседнего участка доносился запах шашлыка.

Обычно эти простые дачные радости успокаивали его, напоминали о том, что жизнь продолжается несмотря ни на что. Но сейчас Иван Петрович их почти не замечал. В его голове крутились события последнего часа, анализировались слова и реакции людей.

Он шел по главной дорожке СНТ, мимо знакомых участков, и впервые за долгое время чувствовал себя по-настоящему живым. Не просто существующим, не просто переживающим один день за другим, а живым. Злость, которая кипела в его груди, была болезненной, но она была настоящей. Решимость, которая наполняла его мысли, была пугающей, но она была его собственной.

Два года назад он потерял сына и вместе с ним потерял часть себя. Он стал тенью, призраком, который механически выполнял привычные действия, но не жил по-настоящему. Дача стала его убежищем, местом, где он мог прятаться от мира и от собственной боли.

Но теперь мир сам пришел к нему. Мир, который пытался превратить его в преступника, обвинить в том, чего он не совершал, отнять у него последние остатки покоя и достоинства. И это пробудило в нем то, что он считал навсегда утраченным – волю к борьбе.

Добравшись до своего участка, Иван Петрович прошел в дом и сел за кухонный стол. Он открыл блокнот на чистой странице и написал заголовок: «Расследование загрязнения водопровода».

Под заголовком он начал составлять список всех присутствовавших на собрании, отмечая их реакции, слова и поведение. Рядом с каждым именем он ставил плюс или минус, в зависимости от того, поддерживал ли этот человек обвинения против него или сомневался в них.

Минусов было намного больше, чем плюсов. Это причиняло боль, но Иван Петрович заставил себя быть объективным. Он анализировал ситуацию так же тщательно, как когда-то анализировал бухгалтерские отчеты на работе.

Потом он начал составлять список людей, которые имели доступ к водопроводу. Потом – список тех, кто мог бы иметь мотив для диверсии. Потом – временную шкалу событий, начиная с момента, когда он в последний раз проверял воду и убеждался, что она чистая.