Лихо сдвинув серый венок из бумажных старых цветков на ухо, Аннет с криком кинулась на уползающего священника, оседлала его костлявую спину, и, ухватив его за ногу, потянула ее назад, заставляя негибкое тело священника прогнуться.

— Ой, ой, ой! — завопил от этой нехитрой кары тот, кто с удовольствием раздавал и более жестокие пытки. Аннет, стиснув зубы, дернула его за ногу, как гребец за весло, в колене несчастного что— то звонко хрустнуло, и священник сомлел, как приговоренный к казни перед плахой.

А Аннет смогла, наконец, рассмотреть своего спасителя. И ей пришлось отпустить тощую ногу священника, чтоб протереть свои глаза, потому что в увиденное она поверила не сразу и с трудом.

Ее спаситель был молод и хорош собой.

Каштановые, чуть волнистые, волосы, темные внимательные глаза, светлое красивое лицо, уже достаточно мужественное, но еще не до конца избавившееся от юношеской свежей яркости — перед изумленной Аннетой был словно принц из сказки!

Принц, который прискакал сквозь ночь и непогоду на своем верном коне, и спас ее!

И здесь, в приюте, на этой кухне, среди нехитрой посуды, среди глиняных кружек и плошек он был такой чужеродный, ну как алмаз среди бобов.

Он был разодет в бархат, но не как Рыбоглаз, в выцветший и тертый, а в новешенький, шоколадный и светло— коричневый, кремовый. Его одежда походила на пестрые и прекрасные крылья ночного мотылька, а поблескивающие драгоценные камни украшали его словно капли росы.

На груди была приколота серебряная черненая брошь, красивый шелкопряд.

И на руках его были надеты дорогие и красивые перчатки, которые он даже снять не успел, прежде чем бить рожу этому мерзкому Рыбоглазу!

— Вы за это ответите, — ныл Рыбоглаз, заработавший себе на орехи.

«Принц», смахнув со лба выбившуюся из прически прядь волос, разжал руку, и Рыбоглаз тяжелым мешком шлепнулся к его ногам, едва не ткнувшись носом в его испачканные в осенней слякоти сапоги.

— Отвечу, конечно, если спросят, — произнес он, переводя дух. — Но и вы, мастер Уолтерс, тоже ответите за насилие, которое я тут наблюдал.

— Какое еще насилие, — хныкал Рыбоглаз, становясь на карачки. Сил подняться на ноги у него не было. — Я жениться собрался! Вы нарушили брачную церемонию! Избили священника! — его голос сорвался на поросячий визг, и теперь он еще больше походил на кабанчика, почуявшего нож. — Я жаловаться буду!

— А мне показалось, — спокойно заметил «принц», глянув на перепуганную Аннету в нелепом венке, — что невеста не очень хочет сочетаться с вами узами брака.

— Не хочу! — дерзко выкрикнула Аннет. — Совсем не хочу!

— Да кто ее спрашивает, замарашку, — продолжил визжать Рыбоглаз.

— Вообще—то, — неприязненно заметил «принц», неспешно вытаскивая из—за пазухи какой—то свиток, перевитый зеленой королевской лентой, — спрашивать полагается абсолютно всех. Даже замарашек. Но перед нами, — он встряхнул свитком, разворачивая его, — Аннета Елена София Алый Мак, не так ли? Слишком громкое имя для замарашки.

И он протянул грамоту мгновенно стихшему поросеночку.

Рыбоглаз, стоя на четвереньках, затаился.

— А— а— а… — протянул он. — С кем имею честь?

Приезжий глянул на него брезгливо, свысока, скосив темные красивые глаза.

— Сами не догадываетесь? — произнес он холодно, стаскивая перчатку с правой руки. — Вас должны были уведомить о моем визите. Да вас и уведомили, судя по вашим действиям и по скоропалительной женитьбе. Кит Ночной Шелкопряд к вашим услугам!

И он церемонно поклонился хрюкающему у его ног Рыбоглазу. А Анетте подал руку и помог ей подняться с распростёртого на полу священника.