- Она очнулась! - внезапно послышался голос генерала. Я вздохнула, чувствуя, что все тело было таким ватным и слабым.

- Пить, - прошептала я.

- Принесите лучше ей воды! И побольше! Сейчас ей надо пить по стакану каждые десять минут! - скомандовал доктор. - Ну что ж, я покидаю вас. А вы гоняйте от нее всех. Рекомендации на столике. Там же укрепляющие настойки. Всего хорошего. Скорейшего выздоровления.

Дверь закрылась.

- Что слу-чи-лось? - прошелестела я, понимая, что от слабости почти не шевелится язык.

- Зачем вы это сделали? - послышался голос генерала. Муж говорил со мной в официально - любезном тоне, словно мы - чужие люди. Он держал в руках стакан с водой, а я почувствовала себя умирающей. Я всегда отшучивалась на вопрос “когда замуж, когда дети, и кто в старости стакан воды подаст” фразой, что соберусь умирать в поезде, когда проводница будет спрашивать: “Чай, кофе, вода?”.

- Что? - прошептала я, жадно нападая на стакан. О, вода! Какое блаженство! Я чувствовала себя засохшим гербарием, на который полилась живительная влага.

- Мы же с вами говорили. Я сказал, что я принимаю ребенка. Зачем вы попытались от него избавиться? - послышался голос генерала. Он налил мне еще один стакан, который я выпила до половины.

- Я… я не пыталась, - прошептала я. - У меня и в мыслях не было!

- Тогда что это? - послышался голос генерала, а я увидела тени, которые залегли под его глазами.

- Я не знаю… Во время разговора я почувствовала себя плохо. Я подумала, что это… это… от того, что целый день не ела… - пролепетала я, поглаживая прохладный изгиб фужера. - Я сказала вам… Мы же договаривались не лгать друг другу?

Генерал промолчал. А до меня начало доходить. Медленно, но верно. Одна мысль за другой.

- Ребенок… - прошептала я, глядя на него. - Он… Он жив?