Окончательно утомившись, я быстро выключился прямо в одежде и ботинках.
Глава 7
До, ре, ми, фа… – щелкали клавиши пианино.
– Что это? – сквозь сон спросил я себя.
Соль, ля, си…
– Что это?! – повторил я и впился глазами в темноту, пытаясь разглядеть в ней что-то или кого-то.
Еще громче:
До! Ре! Ми! Фа!..
– Боже, – произнес я громко вслух. – Кто здесь играет?
Это был не сон.
И снова еще громче, как будто с раздражением, задевая соседние клавиши:
Соль! Ля! Си! Си! Си! Си!!!
А затем словно чей-то кулак отбил три раза подряд сразу несколько нот.
Раздался детский смешок, отозвавшийся эхом одновременно во всех уголках комнаты и над моей головой.
Меня приковало к постели. Я не мог шевельнуться. Вдруг распахнулось окно и ударилось косяком о стену, оторвав крепления занавески от карниза. Внутрь со свистом, будто его издал человек, ворвался холодный воздух, принеся с улицы запах плесени родового склепа, который я отчетливо запомнил, когда подходил к нему с миссис Беннет. Немного наружного света попало в комнату, и я смог разглядеть предметы мебели: дверцы шифоньера захлопали сами по себе, а несколько книг выдвинулись из полок шкафа и упали на ковер, и то ли ветер, то ли нечто с невероятной скоростью принялось листать влево-вправо громко шелестящие страницы. Затем с грохотом хлопнула крышка рояля, а банкетку со скрежетом о паркет отодвинуло куда-то в сторону, и через всю комнату к входной двери спешно протопали мелкие шажки, громко отчеканившие по полу каблучками, словно это были маленькие туфельки. Дверь распахнулась, и шаги растворились в глубине коридора, сопровождаемые детским смехом.
Какое-то время я сидел на кровати и смотрел на дверной проем не двигаясь. Мрак коридора манил. Я встал с кровати и направился к выходу. Подойдя к двери, я снова услышал звук шагов, но они резко стихли, будто чего-то выжидая. Я выглянул в коридор, опираясь ладонью о косяк. Возле лестницы, ведущей на третий этаж, опять раздался детский смех. Я стал вглядываться и… разглядел маленькую кисть, сжимающую извилистые перила, и детский лакированный туфель, сверкнувший на ступеньке. Самой фигуры, прячущейся во тьме, видно не было. Я медленно направился к лестнице. Кисть и туфель не шевелились. Сделав несколько шагов, я остановился за пятнадцать футов до лестницы. Повисла тишина. Мы оба застыли выжидая. Затем кисть стала постепенно исчезать в темноте – он медленно ее убрал, а за рукой испарился и туфель. По лестнице прокатилось хныканье, сменившееся на плач. Я подошел еще ближе и только хотел двинуться дальше, как неожиданно из черноты лестничного пролета выглянуло… детское лицо без глаз!!! Я отпрянул назад, споткнулся и упал! Туфельки взбежали по ступенькам вверх и резко умолкли над моей головой этажом выше. Тяжелое хриплое дыхание расползлось в тревожном пространстве. Он стоял там, словно прислушиваясь – я это ощущал всем своим телом, всеми своими внутренностями. Я встал с пола и попытался рвануться за фигурой, но услышал за спиной голос дворецкого:
– Все в порядке, мистер Арнольд?!
– Все хорошо, Майлз, – ответил я, поправляя одежду. – Похоже, здесь кто-то проказничает.
Дворецкий посмотрел на меня с недоверием:
– Проказничает?
– В доме есть дети?
– Детей в доме нет, – категорично заявил дворецкий.
– Вчера вечером вы сказали, что наверху есть детская…
– Да. Но детей в доме нет, – Майлз грубо меня оборвал, не дав возразить. – Сейчас три часа ночи, мистер Арнольд. Все спят, и вы тоже ложитесь спать. – Он сжал кулаки.
– Черт побери, кто же тогда устроил бардак в моей комнате? – возмутился я.
– Может, вы сами?