– Разошлись! – на тусклый свет лампочки вперед вышел парень лет семнадцати. Он бы выше меня на две головы, сутулый и очень худой. А над левой бровью красовалась татуировка «Спаси и сохрани» – Давай тогда знакомиться.

– Я посмотрю, вы гостеприимные.

– А как ты хотел? Не каждой швали у нас место. Я Вася, погоняло «Синька», татухи люблю и прибухнуть. Отсюда и погоняло. Будешь меня слушаться и жизнь твоя будет прекрасной.

– Вариант, если не буду послушным мальчиком?

– Наше гостеприимство ты видел.

– Заметано. Меня Тимур зовут, погоняло Боксер. С детства боксом занимался.

– Сюда за что попал?

– Я не у прокурора, чтобы статьями разбрасываться. Кулаками махал, да и не добил одну сволочь, а надо было, – я продолжал стоять в кругу «воспитателей». – На мне бабки решили сделать, но не получилось, муж матери слишком правильный оказался, деньги не отдал.

– Так все мы тут, несправедливо обиженные. Не ссы. Пошли, чайку погоняем. Так я официально стал вторым лицом в бараке. Пацаны Ваську уважали и боялись. Несмотря на то, что он был младше меня на год, жизнь его здорово потрепала.

Мы часто после отбоя, сидели и разговаривали по душам. Настолько мне было интересно см ним. Как оказалось, Синька вырос в весьма благополучной семье, дом полная хата, достаток. Отец какой-то дипломат, мать вообще не работала, сидела дома и развлекала себя как могла: выставки, походы в рестораны с подругами, курорты. Сын был предоставлен сам себе. Я даже спросил его однажды, что при такой жизни ему не хватало.

– Понимаешь, у меня реально было все. Но не было одного, внимания родителей. А как я мог обратить его на себя? Сам знаешь, чем хуже, тем больше.

– Обратили внимание?

– Обратили. Погрозили пальчиком, дали кому надо денег, мне дали, чтобы больше не лез к чужим. И снова забыли про меня.

– А дальше? – На тот момент я слабо понимал, как от прекрасной жизни, существования без нужды, можно страдать.

– Боксер, ты как дите малое. Сам разве не такой был? Дальше больше. В одиннадцать дорогу в ментовку знал с закрытыми глазами. Драки, кражи, все больше по алкогольным магазинам. И бухла стащить, и сигарет и денег. Отец только деньги относил, мать постоянно встревала, как же так один единственный сынок.

– Повезло тебе с матерью.

– Кому как. Родительской любви я так и не дождался.

– А сюда как попал?

– Как и все, – Васька подлил кипятка и поставил передо мной. Несмотря на запрет на некоторые продукты, у нас в тумбочках всегда можно найти много интересного. Чаще всего Синька отдавал часть передачек от ребят воспитателям, охране. Но при этом никто не приставал со шмоном. Редкий случай, но нас всегда предупреждали. Молва о том, что Васька Синька теперь не один, и взял себе правой рукой молодняк, разнеслась очень быстро. Сначала это вызвало негодование: многие шестерки возомнили себя героями. И просто решили пойти против системы. Но изменить то, что выстраивалось годами было уже не разрушить. Это произошло через пару недель, как Синька обозначил мое положение. Неожиданно для начальства, несколько бригад слегли в лазарет с отравлением. А так происшествие произошло в наше дежурство, и среди здоровых остались и Синька и я и еще пару наших, тут же поступило распоряжение сделать нас козлами отпущения, по полной.

Сначала разъяснительную беседу с нами проводили воспитатели, капитан Левушкин и старлей Петров.

– Синька, ты хоть понимаешь, что тебе сидеть меньше года и такой косяк. Да Демидов рвет и мечет, грозиться, что если не разберемся, и нам достанется. И у нас без вариантов. На улицу, да еще с отметкой в личном деле, идти не хочется.