Тишина была угнетающей. Она давила на меня, и дома, когда в полной тишине, я почувствовал первый удар. Сергей бил меня снова и снова, сначала ремнем, а потом руками. Таким образом он снова и снова пытался меня сломить, но это у него не получилось. Я продолжал молчал. Мокрая одежда, влага, капающая с волос и одежды не остановила Сергея. А когда он закончил, то просто рухнул на табурет.

Матери мы тогда ничего не сказали. Я никогда не ябедничал, а он воспользовавшийся этой ситуацией, продолжал воспитательные меры. Только эффект был обратный. Я перестал жить в семье. При каждом удобном случаи, старался быть вне дома. И если с улицей меня ограничили, построив маршрут дом-школа-спортивная школа, я находил возможность встретиться с пацанами. Тренировки я не бросил, напротив, стал еще больше уделять внимание боксу. Леонид Степанович пообещал, что после районных соревнований, которые я выиграл, мне была обеспечена дорога на юниорские соревнования. А это совсем другой уровень. После нашей стрелки, территорию делить никто не лез, все как то приутихли.

В одну из таких вылазок с пацанами, мы сидели за магазином. Алкоголь, сигареты, травка, у каждого был свой интерес. Возле нас остановились красные «Жигули». Из них вышло четверо.

– Это ты, Боксер?

– Ну я.

– Разговор есть. Вы тут недавно наших пацанов помяли, сильно. За территорию решили побороться, – вперед вышел пацан, лет семнадцати, лысый, в спортивном костюме, в руках у него была толстая цепь. – Нам тут сказали, что вы слишком борзые стали, стрелки забиваете, делиться не хотите.

– Делиться? Мы своим не делимся, – несмотря на наше численное преимущество, я понимал, что здесь мало кто справится. – С чего вдруг такой интерес.

– Да нравишься ты мне, п***ц как! – заржал лысый. – Я сказал, что территория наша и вы под нами теперь ходить будете.

– Свалили бы вы по-хорошему!

– А ты нам, не угрожай!

Дрались мы все, как звери. В тот момент я забыл все наставления своего тренера, Леонида Степановича. Кулаки превращали соперников в месиво. Да, многие пацаны тогда пострадали. Но это была ерунда, мы отстаивали свои территории. Уже когда мы плелись домой, сознанка возвращалась ко мне. Костян шел рядом, глаз его заплыл, куртка была порвана. А он как-будто внимание не обращал, держал меня. Он уже второй раз вытаскивал меня, и если бы не он, я не знаю, что было дальше.

На удивление, квартира встретила меня тишиной и темнотой. Ни матери, ни Сергея в ней не было. Скинув грязную одежду в коридоре, я прошел на кухню. Тишина была и там, значит матери не было с утра. Отломив горбушку хлеба, я рухнул на свою кровать и провалился в глубокий сон.

Утро было далеко не добрым. Солнце пробралось в комнату и светило мне в глаза. Только попытавшись открыть их, ничего не получилось. Видимо, здорово я вчера получил. В комнате я был не один. По громким шагам и дыханию, я понял, что это Сергей.

– И долго ты собираешься валяться? В школу идти не собираешься?

– Тебе какое дело! Я решил сегодня не идти в школу.

Не открывая глаз, я почувствовал вздох Сергея. Резкий удар, и вот я уже лежу на полу. Кое-как разлепив глаза, уставился на мужчину. Он был не просто злой. Руки его были опущены вдоль тела, а костяшки на пальцах побелели.

– Прошлый раз тебя ничему не научил, да? Сколько ты еще будешь вытворять. Мать хотя-бы пожалел.

Странное заявление от Сергея о матери. После того, как Тамара возомнила себя не рабочей крестьянкой, а зажиточной дворянкой, перестала на меня внимание вообще обращать. Все легло на Сергея. Все чаще после работы ее можно было застать на кухне, но не как хранительницу домашнего очага. Она устраивалась перед окном, с бутылкой вина, и так могла сидеть весь вечер. Иногда, проходя мимо моей комнаты, заглянет, постоит и все. Так что волноваться о том, что подумает мать, узнав, что я не в школе или почему моя одежда грязная и в крови.