– Капитан, ты меня не пугай. Пуганым не был и не собираюсь. За своих пацанов отвечаю. Подстава это, чистой воды. Ну вот сам покумекай, нахрена мне своих пацанов до больнички доводить? Я что, на конченного похож?

– Можно мне сказать? – я вместе с Синькой и Пухлым сидели в кабинете. – Капитан, я здесь новенький, но пацанские понятия уважаю. Сам знаешь, кому у нас сладко, а кто здесь уши и глаза. Так вот, я не стукач, сами разберетесь, только не там ищите. Ищи в другой стороне. Это так. Для информации.

– Учить он меня вздумал, щенок, – капитан Левушкин стал покрываться пятнами. – Чего такой умный и здесь. Жил бы себе, как нормальный товарищ нашей страны и горя не знал.

– А тут ошибочка, гражданин начальник, нормально я как раз здесь живу. А там за проволочкой пиздец, а не жизнь.

За то время, что я начал общаться с Синькой, он много чего мне рассказа. И про порядки и про законы, по каким здесь живут. Так вот, эти воспитатели, честно говоря жизнь нам не портили. Свои. Так, если поработать сверхурочно, на благо колонии, или за успеваемость пожурить. Левушкин, лысеватый, грузный мужчина, который, если даже, что и случиться, догнать вряд ли кого сможет, вот уже много лет ходил в капитанах. Просто руководству нафиг не нужны были заморочки, с колонией, с нами. И уж тем более раздавать звания. Главное хорошая статистика. А если, что не устраивало, ворота всегда открыты. Старлей напротив, высокий, молодой, но на этом положительные характеристики заканчивались. Ума ему матушка природа не дала, и жил Алешенька исключительно умом своего папеньки. Ждал теплое местечко в штабе.

– Вы бы не базар с нами вели, пустой, – Синька смотрел на старлея,– Мы все здесь с понятиями, каждый свое место не один месяц выбивал, а вот кто-то решил шороха навести. Ты пойми, Иваныч, – Синька не боялся переходить рамки. – Пока вы тут с нами, как с детским садом играете в гляделки, в соседнем бараке готовиться заварушка, от Мокрого пришла весточка. И что, опять на нас свалите?

Я не знаю де Синька научился так филигранно убеждать, но это подействовало. Не обошлось , конечно, без воспитательно-показательных мероприятий. Нас закрыли на неделю. Зато за это время, Демидов снова отличился перед вышестоящим руководством. Согласно рапорту, им было предотвращено ряд нарушений, среди заключенных. Виновные наказаны и понесли наказание. Мы вернулись в барак. Да, изменения коснулись и нас. Теперь, все знали, что тандем Синьки и Боксера не просто слово, а сила, которая могла решить очень много. Смотрящие из других отрядов приняли меня, как равного. Тот же Мокрый, после нашего освобождения из одиночки, подошел поздороваться:

– Боксер, пацаны передают тебе свое уважение. если что, ты знай, впрягемся за тебя.

И жизнь потекла ровно, без кочек. Каждое утро, после развода, каждый шел согласно разнарядке. если первая половина дня уходила на обучение, да, у нас и учителя были, никто не остался без образования и профессии. Потом расходились: кто в лазарет, кто в столовую. Каждый был при деле, и так до вечера. Самое интересное начиналось вечером после отбоя. Когда можно было спокойно поговорить по душам, выкурить спокойно сигаретку, или просто побыть со своими мыслями.

Мы с Синькой и еще парочкой проверенных пацанов работали в столовой, принести, унести, вообще кайф. Повариха Раиса, была грозной старухой, которая ненавидела нас, если мы ели, домой ей мало, что доставалось:

– Развелось вас, дармоедов. Была бы моя воля, вообще бы вас не кормила. Лучше бы деткам хорошим отдавали, чем вас кормить.

– А вы, Раиса, как я посмотрю, посланец гуманитарку передавать? Вон какие сумки затарили!