Монаху нравилась спартанская обстановка в замке. Никаких излишеств, всё подчинено военной службе и солдатам здесь развлекаться негде и не с кем. Его, Лиона Мунца, направил сюда орден лдя работы с гарнизоном и местным населением. В сопровождении трёх солдат он приехал сюда накануне, поздно вечером и, кроме барона, ни с кем ещё не был знаком, а должность капеллана в гарнизоне обязывала знать всех. Разговор двух высоких персон в замке прервал один из стражников с воротной башни, без церемоний вошедший в зал:

– Барон! Прошу прощения, что прервал вашу трапезу, но у ворот остановился конный рыцарь. Он крестоносец и просит разрешения войти в замок.

– Кто таков? – грозно нахмурил брови хозяин.

– Назвался Харальдом Нарвиком из Бергена, барон! Говорит, что едет в Псков по поручению Миндовга….

– Хм, похоже, викинг! – барон недоумённо посмотрел на монаха. – На службе у литовского короля? Странно? Почему он не служит ордену, если одной с нами, брат Лион, веры?

Монах тупо уставился на хозяина, а тот, глянув на стражника, распорядился:

– Ну, зови уж его ко мне, Морис! Посмотрим, что за птица! Узнаем хотя бы какие-то новости.

Через некоторое время в зал вошёл человек. Барон и монах с любопытством уставились на статного молодца в белом плаще крестоносца. По всему видно было, что это воин, и далеко не простой, а битый и опытный.

Вошедший же в зал, увидев распятье на стене, с каким-то даже усердием начал креститься, а потом степенно поклонился этому распятью. И уж совсем непонятно было барону с монахом, то ли гость поклонился распятью, то ли сидящим за столом, но тот после поклонов чётко произнёс:

– Слава Господу нашему, Иисусу Христу, во веки веков!

У барона отлегло, а тонзура на голове монаха покрылась испариной. Оба перекрестились, ответив:

– Воистину слава, Христу, Господу нашему!

Барон радушным жестом пригласил вошедшего за стол, сказав:

– Садись, брат, да раздели с нами эту скромную трапезу во имя Христа! Обед ещё не скоро, а ты с дороги.

Родий, а это оказался именно он, не заставил себя ждать и спокойно уселся на свободный чурбак за столом. Ответил просто:

– Премного благодарен, Ульрих! Но у меня просьба: распорядись, чтобы накормили моего коня, путь у меня ещё довольно долгий, а запас овса давно закончился.

– Мы сами-то, Харальд, – криво усмехнувшись, неловко пошутил хозяин замка, – навроде тех лошадей, неободранный овёс едим, но желание гостя, – закон для любого хозяина!

Гость с лёгкой улыбкой поочерёдно и внимательно посмотрел на барона с монахом.

– Эй, кто там! – барон хлопнул в ладоши.

В зал вскочил слуга, с готовностью растворив уши:

– Скажи там, Иохим, чтобы задали корма коню нашего гостя, да проследи, за тем, чтобы исполнили немедля, а не то я прикажу Сильвестру, гарнизонному палачу вам все рёбра переломать!

Родий, между тем, без всякого стеснения, обглодал курёнка, запив его пивом, и не торопился выкладывать какие-либо новости. Барон же, дав гостю закусить, начал удовлетворять своё любопытство:

– Ты как попал-то сюда, Нарвик, в эту глухомань? И куда направляешь копыта своего коня?

Родий понял, что надо отвечать и ответить нужно тонко, чтобы Ульрих не заподозрил его в двойной игре.

– Видишь ли, барон, я у короля Миндовга недавно, всех тонкостей его политики ещё толком не знаю, но послал он меня в Псков, к боярину Яруновичу, для заключения торговых сделок по поставкам партии овса и тележной мази в Новогрудку. Но ты же, я думаю, догадываешься, что истинной целью короля есть выяснение силы партии «молодших», вождём которой является боярин Ярунович.

– Ты хорошо говоришь по-немецки, Харальд! – небрежно обронил хозяин замка и тут же сменил тон своего обращения к гостю, уставившись на того круглыми птичьими глазами. – А почему я тебе должен верить, Нарвик?