Ему неожиданно захотелось жить, дышать полной грудью и радоваться каждому прожитому дню рядом с ней. И каждый раз он ловил себя на мысли, что он хотел быть рядом с этой девушкой. Чтобы она утром просыпалась рядом с ним, ощущать тепло рук и запах травы в ее волосах.

Вскоре они не могли скрыть от своих родных, что встречаются. Спустя полгода после их первой встречи родные Гаврила Никифорова поехали свататься к родителям Марии…

– Хорошо что мы приехали погостить к моим родителям. Дети воздухом дышат… О чем задумался, дорогой?– спросила Мария, неторопливо расчесывая волосы.– Ты сегодня весь день какой- то задумчивый.

– Знаешь, я давно думал и очень долго все взвешивал- и теперь хочу с тобой поделиться своими мыслями…,– Гаврил замолчал, собираясь с мыслями и затем стал говорить:

– Я все время наблюдал как мы торгуем и ведем свои дела. Нужно меняться и торговать по- новому…

– Почему же?– спросила Мария и заинтересованно посмотрела на мужа.

– Я понял, что скоро вряд ли у нас будут покупать скот в Бодайбо. Скоро наладится дорога к приискам и со всей России туда будут возить мясо и другое продовольствие. Мы с нашими ценами будем уже работать себе в убыток…

Мария отложила в сторону гребешок и легла рядом с Гаврилом. Она оперла свою голову локтем и стала внимательно слушать мужа.

– Поэтому нам надо больше заниматься пушниной. Причем заниматься не так, как это делаем мы сейчас- закупаем в Якутске или близлежащих улусах, а потом сдаем русским купцам в лучшем случае во Владивостоке. Надо скупать пушнину самим прямо там- на севере, а потом продавать ее напрямую англичанам, американцам и японцам…

Мария восхищенно смотрела на своего мужа и потом, погладив его по голове, тихо сказала:

– Я всегда знала, что ты больше чем церковный староста! Я это поняла, как только увидела тебя. Ты у меня умный и сильный духом и я знаю- тебя ждет великое будущее..

Гаврил благодарно посмотрел на Марию и обнял ее. Это время было любимое время супругов Никифоровых. Эти краткие моменты – когда дети ложатся спать и можно спокойно, обнявшись под теплым одеялом, поговорить. Именно в эти моменты он доверял супруге свои самые сокровенные чувства и мечты. С ней ему не было нужды прятаться или что- то утаивать. И сейчас он стал ей говорить то, что не мог или стеснялся говорить кому- либо еще:

– Я это все понимаю, но мне немного страшно сказать об этом отцу и нашим родственникам. Вдруг они не поймут или засмеют…

Мария привстала с подушки и глядя в глаза Гаврилу воскликнула:

– Ты умный, ты вдумчивый и говоришь правильные вещи! Никогда не сомневайся и иди вперед. В любом случае знай, что я люблю и верю в тебя…

– Но мой отец…– пытался было возразить Гаврил. Но Мария не дала ему договорить:

– Твой отец всегда тебя поддерживает! Поддержит и сейчас. Но он экономит на всем- зачем- то копит и копит деньги. При этом умудряется бахвалиться, что золотых и серебряных монет ему хватит, чтобы на каждый шаг лошади он может стелить этими монетами непрерывно на тридцать верст от местности Асыыкай до Ярмонского берега р. Лены! Не зря ему дали это прозвище Василий Манньыаттаах- «Монетный Василий». Но нужно смотреть дальше- на год, на несколько лет вперед. Только так можно расти и развиваться дальше…

– Он, как и любой нормальный купец, не торопится говорить сразу «да». Сказал, что ему нужно время на обдумывание,– парировал Гаврил.

– Ты же сейчас в его тени! Даже прозвище тебе дали- Манньыаттаах уола. «Сын Монетного»! Как будто у тебя нет своего имени и ты вечно будешь ходить как подпорка своего отца…

Гаврил в ответ на эти слова нахмурился. Мария сразу поняв, что задела тонкие нити в душе у Гаврила, уже смиренно продолжила: