На строительство нужны были немалые деньги. И деньги были. Ханский выход исправно собирался каждый год, но не увозился. В Орде замятня. Куда везти: в Сарай или к Мамаю?

В связи с постройкой московской твердыни вспоминаются нынешние пустопорожние дискуссии о наступательном и оборонительном оружии. Когда войско наступает, тогда оружие (меч, винтовка, танк, самолёт) являются наступательным оружием; когда отступают, тогда наоборот. Даже противопехотные и противотанковые мины в зависимости от обстановки могут способствовать наступлению, а могут крепить оборону. Сугубо оборонительным оружием без всяких оговорок можно считать только крепостные стены. Войско может выйти из крепости в наступление, но сами стены в наступление пойти не могут.

Таким оборонительным оружием и вооружилась Московская Русь. Многие наступательные войны разбились о него. С позором уходил от Кремля спесивый князь Литовский Ольгерд, убрался несолоно хлебавши хан Едигей, когда создатель крепости неодолимой уже давно покоился в сырой земле. Да, Дмитрий Иванович умер в своё время, а оружие его продолжало воевать.

Постройка Кремля была не простой заменой дубовой крепости на каменную, она имела большое политическое значение. Она показывала не только возросшую военную, но и экономическую силу Московского княжества. Кремль показывал зрелость государственного мышления великого князя, его дар предвидения. Забегая вперёд, скажем, что если бы Ольгерд в свой первый поход взял Москву (а без каменного Кремля ему ничто не воспрепятствовало бы в этом), то история нашего государства могла изменить свой ход.

Весть о строительстве Кремля, единственного на северо-востоке Руси, разошлась по всем русским землям, и это поднимало значимость Москвы в глазах многих и многих людей.

Это политическое значение возведения Кремля чутко уловил летописец из враждебного Москве тверского стана.

Слово летописцу: «Того же лета на Москве почали ставит город камен, надеяся на свою великую силу, князи руссьскыи начаша приводити в свою волю, а который почал не повиноваться их воле, на тых почали посягать злобою».

Летописцу ясно, что Кремль возведён не только для защиты Москвы, а именно как оплот московской воинской силы, государственной воли, чтобы привести в свою волю иных князей.

Площадь каменного Кремля 1367 года почти равняется современной, в него не входила лишь северо-восточная оконечность нынешнего кремлёвского треугольника.

Кремль – это символ единения. Как Кремль охватывает своими каменными руками холм, замкнув в себе сокровища и святыни московские, так и великокняжеская власть должна замкнуть, объединить в себе всю Русь, чтобы была она ещё крепче, ещё могучей.

Должно быть, мечталось князю, с новым Кремлём строится и новая Русь.

Строился Кремль, и вместе с ним созидалась новая, семейная жизнь князя. Удивительной видится одновременность этих событий.

Великий князь достиг того возраста, когда юноши в Древней Руси женились. Выбрать невесту для великого князя было вопросом серьёзным, без преувеличения делом государственной важности.

Невесту подыскивали тщательно, взвешивали все «за» и «против». И нашли. Ею оказалась дочь нижегородского князя Дмитрия Константиновича Евдокия.

Как удивительна история! Мог ли двенадцатилетний мальчик, отправляясь в свой первый военный поход на Нижегородское княжество, подумать, что выступает в поход против своего будущего тестя?

Видимо, в этих походах, в приездах Дмитрия в Нижний Новгород мальчик и девочка увидели друг друга. Впрочем, не будем ничего додумывать, досочинять за них, поле для фантазий тут безграничное.