Конечно, Дмитрия женили не только из политических соображений, скорее всего, молодые люди подружились и полюбили друг друга.

Несомненно, династические соображения играли немаловажную роль при заключении этого брака, но всё-таки главным было чувство. Чувство настоящей, прочной любви, которая не кончается со смертью одного из супругов.

Династические браки замышляются с далекоидущими целями, но достигают, как правило, целей самых близких. Примеров в мировой истории тому не счесть. Приведём наиболее близкий нам и по времени, и по последствиям. Брак царя Николая II на принцессе из дармштадтского дома Алисе (в крещении: Александре) не помешал нашим странам сразиться в мировой войне, результатом чего была гибель обеих империй.

Так получилось и с браком Дмитрия Ивановича и Евдокии Дмитриевны. Он послужил установлению добрососедских, родственных отношений между Московским и Нижегородским княжествами. Но в 1382 году он никак не помешал совершиться самому низкому предательству, оплаченному десятками тысяч жизней мирных москвичей.

Слово летописцу: «Тое же зимы (1366 года), месяца генваря в 18 день, женился князь великий Дмитрей Иванович у великаго князя у Дмитреа Констянтиновича у Суздальского и у Новагорода Нижнего, поя дщерь его Евдокею, а свадьба бысть на Коломне».

А в следующем году было завершено строительство нового Кремля. Вокруг него состоялся грандиозный крестный ход, который возглавил митрополит Алексий, кропивший белоснежные стены святой водой. Радостный московский люд во все глаза глядел на своего князя и его молодую княгиню.

Таков бо нам подобаше архиерей:

преподобен, незлобив, безсквернен,

отлучен от грешник и вышше небес бывый.

Евр. 7:26

Митрополит Московский Алексий – великий человек как в истории православной Церкви, так и в истории нашего государства. В диптихе русской православной Церкви он почитается наряду с другими московскими святителями так же, как в диптихе Вселенского православия почитаются отцы Церкви: Василий Великий, Григорий Богослов и Иоанн Златоуст.

Родился он в семье черниговского боярина Фёдора Бяконта, приехавшего на службу к великому князю Московскому Даниилу Александровичу.

Крестным отцом будущего святителя был Иван Калита, а нарекли младенца Елевферием. Раннее детство святителя прошло при дворе великого князя. С младых лет был он погружен в быстротекущий поток дней, где политика властно вмешивалась в повседневную жизнь людей. С детства заботы и тревоги московского княжества и Церкви были близки ему.

Елевферий тянулся к книгам, много читал. «Еще детищем буде, – читаем в его житии, – изучися всей грамоте и в уности сый всем книгам извыче». (Карташов, 307.)

Юношей он постригся в монахи с именем Алексий. Начитанный, смышленый, искусно владевший устным и письменным словом, он был замечен и приближен митрополитом Феогностом, греком по происхождению.

Когда Феогност преставился в селения Небесные, Алексий, уже в сане епископа, отправился в Константинополь для посвящения в митрополиты.

В Царьграде он прожил год. Константинопольский патриарх должен был убедиться, достоин ли кандидат быть митрополитом. Для этого святителю пришлось пройти ряд испытаний, нечто вроде нынешних экзаменов; кроме того, за ним наблюдали, как он ходит, как разговаривает, опытен ли в богословской дискуссии, не теряет ли выдержку, не горячится ли по пустякам, как выстраивает доказательства, как правит службу, произносит проповеди. Не обинуясь, ему дали понять, что патриарх и вся константинопольская церковь отрицательно относятся к тому, чтобы митрополитом в Москве был русский, и поставление Алексия – это случай исключительный.