Идёт, движется московское войско. В «челе» передового полка в ряд едут три мальчика-князя. Дмитрий посередине, одесную родной брат Иван, ошую двоюродный брат Владимир.

Одетые в белые, расшитые узорами тулупчики, в меховых шапках, подбитых бобром, опоясанные детскими мечами, с разрумянившимися щеками, они представляли собой живописную и в то же время трогательную картину. Было радостно и одновременно трогательно видеть, что, несмотря на высокий сан, это ещё дети. Дети, но с недетскими заботами и думами.

Отчего древняя Русь породила столько много великих людей, полководцев, государственников? Наверное, оттого, что дети начинали рано служить, рано расставались с детством, рано начинали не на словах, а в прямом ежедневном деле понимать, что такое долг, обязанность и верность.

Дмитрий Суздальский, не ожидавший, что против него двинут всю московскую силу, бежал (так пишут летописцы) из Переяславля во Владимир, войско шло за ним по пятам, а он метнулся из Владимира в Суздаль.

Московское войско в Суздаль не пошло, а во Владимире князя Дмитрия опоясали дедовским и отцовским мечом. Как ни старался кормиличич, как ни укорачивал ремешки, прикреплявшие меч к поясу, всё равно длинный и тяжёлый мужской меч волочился по полу, когда Дмитрий под пение клиросов вошёл в собор. Чтобы меч пришёлся впору, чтобы можно было выхватить его из ножен и крушить врагов, князю надо ещё подрасти.

Так закончился первый боевой поход великого князя Дмитрия. Ко всеобщей и обоюдной радости, был он бескровным, не свистели стрелы, не звенели мечи, не пролилась ни одна капля русской крови.

Торжество восшествия на великокняжеский престол завершено. Казалось, теперь можно приступить к государственной работе. Но это было только начало борьбы за ярлык. Уж очень хотелось Дмитрию Константиновичу сесть во Владимире князем.

Некогда единая Золотая Орда давно раскололась на белую Орду со столицей в Сарае и Синюю – со столицей в Кафе (ныне г. Феодосия). В сарайской Орде правил хан Мюрид, а в синей – хан Абдуллах, ставленник Мамая. Сам Мамай, не будучи потомком Чингиза, не мог законно править, он управлял Ордой через покорных ему ханов.

Бояре посоветовали, что, имея ярлык от Мюрида, надо бы получить его и от Абдуллаха. Решение было ошибочным, потому что дало повод Дмитрию Константиновичу снова искать ярлык. Ханы Мюрид и Абдуллах ненавидели друг друга. И Мюрид, узнав о посольстве москвичей к своему злейшему врагу, сразу вернул ярлык на великое княжение нижегородскому Дмитрию.

Мечта Дмитрия Константиновича сбылась. Летом 1360 года он въехал во Владимир, где в Успенском соборе в присутствии ханского посла был совершён торжественный обряд его венчания на великое княжение, которое он получил, по укоризненному замечанию современников, «не по отчине и не по дедине», то есть имелось в виду, что ни отец его, ни дед не были великими князьями владимирскими. Увы, недолго длилось его торжество, он пробыл великим князем Владимирским всего 12 дней.

Московское войско снова топтало проторённую дорогу на Владимир. В январе произошло посажение на стол молодого князя Дмитрия, а в декабре всё начиналось сначала.

Дмитрию Константиновичу оставалось одно, как и год назад, – бежать. Опять он бежал в Суздаль, но на этот раз Дмитрий московский во избежание недомолвок в будущем осадил Суздаль. Несколько дней московское войско стояло у суздальских стен. Наконец, благоразумие взяло верх, до кровопролития дело не дошло. Дмитрий Константинович во второй раз отказался от ханского ярлыка.

Так благополучно завершился 1363 год. Войско дважды побывало в походе, ратной славы не добыло, но никто об этом не печалился. Все были довольны, что молодой московский князь надёжно утвердился на великом Владимирском княжении. Более того, как указывает историк В.А. Кучкин: «Владимирское великое княжение было объявлено отчинным, наследственным его владением. Права князей других династий на эти территории отрицались, ханские ярлыки не признавались». (Кучкин, 65.)