– А что сегодня показывают? – спросила Лиза.

– Какое-нибудь старье, – ответил Володя. – В нашем древнем кинозале все старое – и фильмы, и кресла, и механик. От этого старого гада не следует ждать, что он будет крутить приличные фильмы.

В КИНОЗАЛЕ демонстрируется «Проверка на дорогах». Ряды поднимаются вверх, и Лиза с Глебом сидят выше всех; под ними разрозенные одиночки и кучная группа из полутора десятка юных ватерполистов. Где-то среди них и Володя – Лиза его не видит, фильм девушку не увлек, инертность не помышляющего поцеловать ее во мраке мужчины ей непонятна; Лиза к нему льнет, но Глеб не реагирует. Он смотрит на экран. Происходящее там ему не безразлично.

– В зале, помимо меня, женщин нет, – прошептала Лиза.

– Сиди тихо, как мышь, – прошептал Глеб. – Постарайся не привлекать внимания.

– Мой брат меня предупреждал, что это чревато. Если возникнут проблемы, ты за меня заступишься?

– Спящим я не притворюсь, – ответил Глеб. – Вскочу и буду умолять, чтобы тебя пощадили.

– На них это подействует?

– Они молодые ребята, – ответил Глеб. – Сердца у них еще не очерствели. Твоего брата ты отсюда разглядишь?

– Он где-то… где-то среди всех.

– Вздумай его команда на нас напасть, он не пойдет против команды, – прошептал Глеб. – Увидев тебя вблизи, передумает. Встанет на мою сторону и поможет мне в драке.

– Я ему сестра и я с ним навсегда, а они временно. Сплоченно они сидят… голова к голове. Застыли… от скуки не изнывают.

– Интересный фильм, – прошептал Глеб. – Впустую мы время не тратим.

ПЕРЕКОСИВШИСЬ от натуги, Кирилл Суздалев борется на тренажере с предельным для себя весом; губа закушена, мышцы вздуваются, происходящее вокруг не фиксируется. На периферии его зрения объявляется натренированная фигура инструктора, лицезреющего мучения Кирилла, отмечая и прыть, и подступающее отчаяние; инструктор Федоренко делает шаг в сторону и встает перед Кириллом, неприязненно от него отворачивающимся.

– Вы, как я посмотрю, увеличили вес, – сказал Федоренко. – Такую нагрузку вы себе еще не давали. Вы ходите к нам уже полтора года, и я обязан знать сколько и на каком тренажере вы берете. На этот вы столько не навешивали.

– Я прогрессирую, – простонал Кирилл. – Возражений не допускаю. Если я надорвусь, тебя за меня отомстят.

– Вы смеетесь, а у меня из-за вас действительно могут быть неприятности. Вы качественно поработаете и что-нибудь в себе разорвете – с тренажера я вас сниму, но меня обвинят в том, что я не согнал вас с него раньше, не нашел аргументов и не уберег от несчастья… поверьте моему опыту – вам недолго осталось. Сердце, наверно, выдержит, а мышца на руке или на груди лопнет, и вас увезут, и лишат меня удовольствия принимать вас у нас, где вам всегда рады…

– Не опутывай меня, – проворчал Кирилл. – Суетный паук, не опутывай меня. Я начинаю сдавать? Ты судишь по моему лицу?

– Я слежу за всем вашим телом, – сказал Федоренко.

– Какие-то слова ты говоришь… смущающие меня. Хватит на меня смотреть! – Кирилл прервал тренировку. – Теперь я знаю, что ты следишь за моим телом, и нам с тобой ни к чему находится близко друг к другу. Ты нормальный парень?

– Мужчина, – сурово поправил Федоренко. – Мужчина-натурал.

– Как сантехник. Как Зязин. К нам присоединился инструктор – ты. Ты бы от меня отошел, занялся бы чем-то другим… тем же самым, но с другими. Не стой около меня! С эрекцией.

– Что?! – взревел Федоренко.

– А что тут необычного? – поинтересовался Кирилл.

– Но не с вами же… не перед вами. Вы меня оскорбили. Голова у вас не в порядке.

Федоренко отходит, и Кирилл Суздалев, сожалея о нанесенной инструктору обиде, невесело вздыхает и с новыми силами возобновляет тренировку. С железом он управится, давать себе послабление он не будет, дышать ему нелегко, поддерживать надлежащий дыхательный ритм еще тяжелее; мимо Кирилла проходит закончивший занятия поджарый мужчина со шрамами на груди и на плече: они получены в результате пулевых ранений. Подмигнув замедлившемуся Кириллу, Юрий «Шалтай» Лахонин покинул зал. Кирилл Суздалев включил прежние обороты.