– Не она, а ее брат, – ответил Глеб. – Молодой парень, пребывающий в том возрасте, когда легче всего пристраститься к наркотикам.

– Вы за ним следите, – сказала Барышева Лизе. – А то моя знакомая не уследила, и ее сын сел на иглу и просидел на ней ровно год. Его похоронили в прошлом октябре. Продававшие ему героин продают и сейчас – точка, где была, там и осталась… я бы убивала всех, кто этим занимается.

– И я бы убивал, – сказал Глеб.

– Ну, и чего вы ждете? Купите у меня топор и идите. Точку я вам покажу. Вы пойдете?

– Я с девушкой, – сказал Глеб. – Второй топор вы мне не предлагайте – топором она их не сделает… ей больше подойдет бензопила. У вас есть?

– Вы как бы клиент…

– Несомненно, – кивнул Глеб.

– И я не вправе вас оскорблять… вы зашли за бензопилой? И столь усложненно меня к этому готовили? А я вам говорила… пускай… бензопилы у нас есть!

– Хорошо распродаются? – спросил Глеб.

– Приемлемо, – пробормотала Барышева. – Вам продемонстрировать? Немецкие дороже, но наши тоже… наши для нашего дерева…

– На бензопилу я всегда деньги найду, – сказал Глеб. – Кошелек я забыл в машине, и я схожу погляжу, чем я располагаю. Машина у меня далеко – раньше ночи я у вас не объявлюсь.

– Мы работаем до девяти, – сказала Барышева в спину уходящего Глеба.

– До закрытия мне не успеть.

Глеб выходит, однако без Лизы к машине не идет. С преисполненным серьезностью лицом он поджидает ее у магазина, и она появляется.

– Зачем ты все устроил? – спросила Лиза.

– Когда я увидел этот хозяйственный, во мне что-то екнуло и сказало: остановись. Зайди. Посмотри. И я прислушался – зашел внутрь, посмотрел на товары, ничего важного не узрел, доски я заметил еще до входа… внутри их и не было. С продавщицей я заговорил как раз о них и почему-то вышел на наркотики, а потом заявил, что и я бы убивал… не в воде, а на суше.

– О воде ты с ней…

– В воде убивает твой брат, – сказал Глеб. – Не до смерти, в духе честной игры… матчи по водному полу, по-моему, проводятся в воде. Если ее перегрели, от воды поднимается пар, а если недогрели, пар идет изо ртов игроков. Въезд в спортлагерь попроще, чем в обычный?

– У них там не тюрьма, – промолвила Лиза. – Нужно сказать к кому едешь, и тебя впустят. По машине стрелять не станут.

– От выстрела в бензобак мы бы взлетели. Не слишком высоко, но безвозвратно. Твой брат бы переживал?

– Он не знает, что я приеду на машине, – ответила Лиза. – Знай он, кто в ней горит, он бы, наверно, прослезился. Не захныкал, а едва-едва, как мужчина.

ЗАКОНЧИВШЕМУ рабочий день Кириллу Суздалеву нужно отдышаться, и он это делает – выходит из здания, закатывает глаза, напористо выдыхает и идет к своей машине, около которой отирается незнакомый Кириллу мужчина в перехваченном поясом белом пальто; уши у его шапки опущены, но, кинув взгляд на подходившего и остановившегося Кирилла, Зязин их поднимает, выказывая желание расслышать все, что ему будет сказано.

– Вы Кирилл? – спросил Зязин.

– Кирилл.

– А я Зязин.

– Будем знакомы, – пробормотал Кирилл. – И чем я обязан вашему появлению?

– Меня прислал ваш друг, – промолвил Зязин. – Он мне сказал, как вы выглядите и как вас искать: он ничего не напутал. Своими точными сведениями он свел нас, как говорится, лицом к лицу.

– Кто? – спросил Кирилл. – Глеб?

– Глеба я знаю, но это не он. Меня привело к вам дело, насчет которого с вами мог побеседовать и Глеб – его об этом просили, однако понимали, что между вами тремя запутанные отношения, а я человек со стороны, и мне не нужно оглядываться в общее с вами прошлое, чтобы довести до вас следующее: Михаил Шамонин желал бы…