Всегда так! Применяет запрещенный прием, всякий раз упоминает отца, чтобы воззвать к моей совести.

– Вот только не вмешивай сюда папу, – импульсивно разворачиваюсь лицом к маме. Замечаю, как её взгляд на мгновение затягивает печалью, но остановить себя уже не могу. – Он совершенно ни при чём, не он подарил мне сводного братца. И если хочешь знать, то что ты услышала там… – указываю подбородком в сторону, словно задаю направление. – На кухне, это чистая правда. И я не стану забирать своих слов и уж тем более, – выхожу из себя от одной только мысли, что мама может потребовать от меня извинений перед Мироном. – Извиняться за них.

– Вообще-то я говорила о другом, о тех пошлостях, что ты мне прислала в сообщениях, – убирает телефон обратно в сумочку. – Ну раз тебе не терпится поговорить о Мироне… Ок!

Я злюсь ещё сильнее. У меня нет никакого настроения вести беседы о нём. И уж тем более, выслушивать, что оскорблять других нельзя.

– Я надеялась, что вы поладите.

– Мы не нашли точек соприкосновения, – дословно повторяю недавнюю мамину фразу. – Кроме одной… обоюдная ненависть. Он испортил мне блузку, я дала ответную словесную реакцию.

Умалчиваю, что бой мороженым начала именно я. Ни к чему сейчас обращать мамино разочарование всецело на себя.

– Дай ему шанс, – тихонько просит мама. – Ему, как и тебе нелегко сейчас, а может даже и намного хуже, – замолкает. Делает большую паузу, словно что-то знает, но пока не готова раскрыть всех карт. – А теперь потрудись рассказать о своих сообщениях.

Проявленное мамой сопереживание Мирону меня чертовски злит. Она жалеет чужого ребёнка, а родную дочь готова отчитать за правду. Но даже обуявшее чувство справедливости не позволяет мне сдать Власова со всеми его гнилыми потрохами.

И всё не потому что я такая хорошая, а потому что хочу спокойной жизни. А этому никогда не бывать, если я вдруг расскажу о выходках Мирона.

– Я ничего тебе не писала, – стараюсь не опускать взгляда, чтобы маме было сложнее уличить меня во вранье. – Я потеряла телефон.

– Стася, как?

На красивых губах застывает немой укор. Ей хочется сказать ещё что-то про мою забывчивость и неорганизованность, но она сдерживает порыв.

– Я думала, что утром в спешке оставила его дома, – лживо оправдываюсь, на ходу придумывая отговорки. – Обыскала всю комнату, но не нашла, – неопределенно пожимаю плечами, замечая, что мама отнесясь со скепсисом к моим словам, окидывает взглядом идеальный порядок в спальне. – Наверное, забыла в универе. Не знаю, мам. И вообще… – трудно говорить, когда на тебе, буквально как на воре горит шапка. – Что такого там написано, что ты примчалась из ресторана?

– Всякие глупости, – отмахивается, не желая разговаривать о содержании сообщений. Тема для неё щекотливая, и обсуждать со мной подобное у неё ни разу не возникало желания.

Мы никогда не говорим о парнях… из-за отсутствия их в моей жизни. И слава богу. Не хочу никаких неловкостей или маминых нравоучений по этому поводу.

И о Саше уж точно я не стану с ней говорить. Ей необязательно о нём знать. Тем более, что наша встреча случайность, а посещение кофейни и близко не походит на свидание.

– Теперь мне можно пойти и привести себя в порядок?

Рассматриваю испорченную блузку, которую теперь можно смело выкинуть, благодаря усердию Мирона.

– Да, – обречённо вздыхает мама и меняется в лице. – А потом потрудись убрать на кухне. И мне всё равно, – взмахом руки останавливает мой порыв возразить. – Кто из вас первый начал. Ты будущая хозяйка…

– Не в этом доме, мам

Чувствую, как начинаю закипать и чтобы не наговорить очередных глупостей, решаю поскорее спрятаться в ванной комнате.