“А ты не такая. Так что, подбери сопли, милая!”

Титры под мелодичную музыку, а я так и смотрю в одну точку на экране, продолжая сжимать в руке упаковку таблеток. То есть, они хотят сказать мне, что даже если Кэйти придется пойти работать проституткой – это куда лучше, чем смерть о которой даже никто не вспомнит и доброго слова не скажет? Несколько секунд кручу в руке баночку и слышу, как таблетки ударяются об пластиковые стенки, немного приводя мой пьяный мозг в сознание.

Ну, нет! Я не хочу, чтобы после смерти про меня забыли и уж тем более распространяли всякие гадости! При жизни-то не хочу, а после смерти тем более!

Как можно скорее, убираю таблетки и выключаю телевизор. Время уже очень позднее и Лекс так и не вернулся… Не хочу думать о том, чем он сейчас может заниматься… Не хочу, я сказала!

Черт!

А все равно думаю, в красках представляю, и до того противно становится… Ложусь и накрываюсь одеялом, прямо с головой, словно отрезая себя от всего мира. Лучше уж спать, чем думать о самоубийстве или о том, как Лекс с кем-то трахается!

В сон проваливаюсь моментально, но ненадолго. Словно тьма меня заглотила и выплюнула через несколько часов, при этом дав подзатрещину. А может быть это уже похмелье.

Приоткрыв глаза, чувствую, что рядом кто-то есть, что-то теплое греет мне спину…

Лекс.

Неужели он вернулся?

Разворачиваюсь лицом и вижу, спящего на спине парня. Приподнимаюсь на локте, придвигаюсь ближе и только сейчас чувствую, что несет от него, словно от разгромленного винного бутика. Похоже, он тоже не терял времени зря и напивался. Хочется верить, что от меня несет не так сильно.

В комнате уже не так темно, из-за скорого рассвета, и я могу рассмотреть своего сводного брата до мелочей. Первое, что бросается в глаза, так это неправильно застегнутая рубашка. Перед выходом парень переоделся в белую классическую рубашку и, похоже, где-то ее снимал, раз застегнул неправильно.

Нашел себе приключение на ночь, все таки…

А чего ж вернулся, интересно? Не спит с теми, кого трахнул? На самом деле не очень-то и интересно, он свободен и волен делать все, что ему захочется. Фиктивная жена ему точно не препятствие, чтобы отказать себе в удовольствии. Особенно фиктивная жена, которая предала и от которой он уже получил все, что хотел.

От этих мыслей начинает щекотать в носу и глаза наполняются слезами.

Ну хватит, Кэрри! Что ты в самом деле!

Взгляд цепляется за руку Лекса, повернутую ко мне ладонью и покрытую ссадинами, ту самую, которой он сжал стеклянный стакан и тот разлетелся на осколки. Раны маленькие, покрасневшие и припухшие, с неровными краями – он даже не обработал их, глупый. Неосознанно придвигаюсь к нему еще ближе и касаюсь его ладони, горячей и шершавой, с сухими мозолями.

Помню, как Ян рассказывал о том, что такие есть почти у каждого второго гонщика, это своего рода “рабочая” мозоль в месте захвата руля мотоцикла, на этих местах кожа грубеет и становится сухой и жесткой.

Обвожу пальцем каждую и, вдруг, Лекс дергается, сжимает руку в кулак и убирает ее из зоны моей досягаемости. Поднимаю взгляд на его лицо и пытаюсь понять, спит он или все таки уже находится на грани, чтобы проснуться. Сложно сделать вывод, но его глаза дергаются под плотно закрытыми веками и грудь часто вздымается, наверное он провалился в какой-то красочный сон.

Рассматриваю растрепанные светлые волосы Лекса и фокусирую свой взгляд на шраме на его лбу. Снова воспоминания, словно кадры кинопленки, проносятся перед глазами: мой сводный брат, “Порше” Джейка и драка Лекса на ее капоте с наркоманом, нож в руке урода и мой удар бутылкой…