Закончив с вещами, Лекс откатывает свой чемодан к двери, а затем попросту уходит из комнаты, лишь бросив мне напоследок:

– Утром отчаливаем, будь готова.

Смотрю на его оставленный у выхода чемодан и улавливаю явный намек на то, что он не придет ночевать. Куда он пошел, а точнее к кому, меня вроде бы волновать не должно, но болит в груди еще больнее.

Заставляю себя заняться упаковкой вещей и срываюсь. Закрываю лицо руками и реву, как глупая малолетка, снова увязаю по горло в липкой трясине жалости к себе.

Я же не думала, что Дени может сделать что-то такое!

Я не думала, что он рассорит Лекса и Яна, испортит их перспективную сделку!

Я не думала, что Лекс откровенно прикроет меня собой, перед гневом Беликова и остальных!

Я не думала…

Не думала!

Открываю чемодан и беру в руки конверт с фотографиями. Как вернусь, я их уничтожу! Сожгу и забуду, как страшный сон! А еще, я накоплю денег и уеду… Россия большая страна, я могу попытать удачи в другом городе и при этом не пересекаться с Беликовыми и Лексом. Но я сначала постараюсь помочь им спасти разработку, может быть даже решусь позвонить брату…

Вытираю слезы и заканчиваю упаковку своего багажа, после чего переодеваюсь в пижаму, достаю бокал и вскрываю бутылку вина, принесенную ночью из бара. Закрываю окна шторами, нахожу в онлайн кинотеатре рыдательный старый мини-сериал про девушку, потерявшую дом, работу, любовь и семью – как кстати. Затем, расположившись на кровати, начинаю свой ритуал.

Смотрю и пью.

Пью и плачу.

Плачу и смотрю.

И так по кругу, пока за окном не темнеет и бутылка с вином не кончается. Глаза уже болят от слез, наверняка все сосуды полопались от напряжения, а в голове шум, отдающий звоном в ушах. Я лежу, крепко обнимая одну огромную пуховую подушку и зажав между ног вторую, глядя в экран телевизора, где в последней заключительной серии главная героиня покупает в аптеке упаковку снотворного. Приподнимаю голову и пытаюсь осознать, что же сейчас произойдет на экране.

Девушка приходит домой, с гордо поднятой головой, достает стакан и наливает в него воды, затем выпивает таблетки: одну, вторую, третью… После чего идет к идеально застеленной постели, ложится, сложив руки на груди, и улыбается. Засыпает с такой легкой и счастливой улыбкой, что мне становится завидно.

Резко вскакиваю и смотрю в экран, непонимающе хлопаю глазами. У нее нет ничего: ее семью убили, ее муж изменил ей с ее подругой, ее любимый человек был застрелен, а она потеряла его ребенка, ее уволили с работы и выселяют из жилья, ее оклеветали как наркоманку и проститутку, отказывают в любом заработке, кроме разве что публичного дома, а она улыбается.

Черт возьми, она улыбается!

Перевожу взгляд на тумбочку, где стоят таблетки Лекса. Затуманенный алкоголем мозг развивает мысль и я подползаю на край кровати, беру упаковку с таблетками. Вновь смотрю на экран, где в быстрой перемотке показывают, как полиция осматривает комнату, медики выносят тело, а соседки, не так давно обливающие грязью главную героиню, укоризненно качают головой. Следующий день: в комнату заезжает другая девушка-студентка и спрашивает у соседей, кто здесь жил, на что ей отвечают что какая-то наркоманка умерла от передоза и рассказывают всякую мерзость о главной героине. Все выдуманное, гиперболизированное, очень гадкое. А затем жизнь продолжается, будто и не было ничего.

Стоп-кадр. “Сдаются только слабаки”, – звучит голос главной героини Кэйти за кадром и нам показывают, что на самом деле она так и стоит со стаканом воды и таблеткой в руках. Все что было до – плод ее воображения. Затем крупный план, наглая ухмылка и ее взгляд направлен будто прямо на меня: