«Нам нужно попасть в кабинет смотрительницы», – решительно сказала Лизи. – «Там могут быть ответы.»

Аннабель испуганно посмотрела на подругу: «Но это слишком опасно!»

«Именно поэтому мы должны это сделать. Мама что-то знала об этих экспериментах. Что-то настолько важное, что…»

Лизи не договорила. Обе знали, что случилось с её матерью. Несчастный случай, так сказал отец. Но теперь, когда всплыли эти записи, когда начали происходить странные вещи в пансионе… они больше не верили в это.

Кабинет смотрительницы находился в конце коридора. Дверь была приоткрыта, внутри царил хаос: разбросанные бумаги, опрокинутая чернильница, чёрные пятна на дорогом ковре. На столе, среди беспорядка, Лизи заметила фотографию в разбитой рамке. Она осторожно взяла её в руки.

С пожелтевшего снимка смотрела молодая Мисс Грин, а рядом с ней… Лизи почувствовала, как сердце пропустило удар. Рядом стояла её мать, совсем молодая, но несомненно она. На обороте фотографии была надпись: «Эксперимент удался. М.В.»

«Лизи!» – испуганный шепот Аннабель заставил её вздрогнуть. В дверях стояла Клара, бледная как полотно. Ей, видимо, тоже удалось выбраться из часовни в общей панике.

«Они хотели использовать нас, как использовали других!» – выпалила она, протягивая Лизи потрёпанный журнал в кожаном переплете. – «Это медицинские записи. Твоя мать… она пыталась это остановить.»

Лизи схватила журнал, быстро пролистывая страницы. Записи, формулы, имена… Некоторые она узнавала – воспитанницы, которые внезапно покинули пансион по «семейным обстоятельствам».

Внезапно в коридоре послышался шум. Клара схватила их за руки: «Скорее, к чёрному ходу!»

Они бежали по тёмным коридорам, а вой сирен становился всё громче. У чёрного хода их ждал мистер Блэквуд. Очевидно, после ссоры со смотрительницей он поспешил сюда, чтобы помочь девочкам. Его обычно аккуратный костюм был помят, а в глазах читалась смесь вины и решимости.

«Возьми, – он протянул Лизи конверт. Этот тот, который он дал ей у часовни, с документами о проекте, а теперь добавил к ним адрес. – Здесь адрес человека в Шотландии. Он знал твою мать. Найди его.»

Внезапно раздался знакомый голос: «Лизи!»

Она обернулась. В полумраке стоял её отец, Джон Ватсон. Его лицо было встревоженным, но решительным.

«Папа…» – начала Лизи, но он прервал её, крепко обняв.

«Прости, что не верил, – прошептал он. – Теперь беги. В Шотландии ты будешь в безопасности.»

Он вложил в её руку железнодорожный билет и… мамины часы. Те самые, которые она всегда носила на цепочке.

«Но как ты узнал?» – спросила Лизи.

«Твоя записка. И… я начал замечать странности. Документы, которые нашёл в больнице. История повторяется, как сказал мистер Блэквуд. Но теперь у нас есть шанс всё исправить.»

Снаружи послышались полицейские свистки и крики. Времени больше не было.

«Идите через сад, – быстро сказал мистер Блэквуд. – Там есть калитка, она ведет к переулку. Карета ждёт на углу Квин-стрит.»

Лизи в последний раз обняла отца, крепко сжимая в руке мамины часы. Они побежали через тёмный сад, где кусты роз отбрасывали причудливые тени в свете полицейских фонарей. Калитка скрипнула, выпуская их в тёмный переулок.

Последнее, что увидела Лизи, оглянувшись на пансион, – это силуэт отца. Он стоял в окне, высоко, почти незаметно, но её взгляд мгновенно нашёл его. Его фигура была словно высечена из тьмы и стекла, одинокая, сгорбленная. Он прижал ладонь к стеклу – простое движение, но в нём было больше, чем в сотне слов. Его плечи дрожали, как будто он хотел крикнуть, но не мог. Он был тем, кто остался – не потому, что не хотел бежать, а потому что решил остаться и отвлечь тех, кто охотился на них. Лизи видела, как свет фонаря, преломившись сквозь каплю на стекле, скользнул по его лицу – и ей показалось, что он плачет.