Свидание вслепую с миллиардером Елена Верная

Открываю глаза от навязчивого луча солнца. Я что, забыла задвинуть вчера шторы? Натягиваю одеяло на голову и чувствую, что рядом со мной кто-то шевелится. Это вывело меня из полудремы, и я сажусь, широко распахнув глаза.

Я лежу в чем мать родила в чужой постели, в чужой комнате, а рядом со мной чужой мужчина. Он уткнулся лицом в подушку, но мне не нужно видеть его лица, чтобы вспомнить его. Я помню вчерашний вечер. Неожиданно в клубе, куда я пошла, чтобы забыть Димку-козла, был тематический вечер, посвященный Дню всех влюбленных. На входе всем выдавали маски и билетики. А когда вечер был в самом разгаре, разыграли свидания вслепую по этим билетам. Я оказалась в компании приятного мужчины. И все бы ничего, но после клуба мы поехали кататься по ночному городу на его крутой машине с водителем. А потом оказались здесь, где я окончательно отключила голову и отдалась древнейшим инстинктам. Боже, как же стыдно!

Сейчас у меня есть идеальная возможность убраться восвояси, не оставив и записки. Я уверена, что мужчина только обрадуется такому развитию событий, так что это на руку нам обоим. Главное – его не разбудить сейчас. Я осторожно вылезаю из-под одеяла и оглядываюсь по сторонам. Платье в углу, колготки там же. Белье я не нашла. Ну ничего, сбежать могу и без него, хотя жалко. Но будет хуже, если меня застукают за поисками трусов. Поэтому я сую колготки в сумочку, натягиваю платье и на носочках крадусь на выход. Современные телефоны и – о чудо! – я знаю, где нахожусь. Шубку на плечи, ноги в сапожки и уже спустя пять минут я в лифте спускаюсь на парковку. Еще пару перебежек и вот уже могу вызвать такси по моей геолокации. Можно, конечно, на общественном транспорте, но без колготок и в таком виде лучше не показываться нигде. Уже в такси я поняла, что кроме белья подарила мужчине еще и сережку из уха. А вот ее было жалко. Их мне мама подарила на совершеннолетие. Но не возвращаться же? Вынула вторую и убрала в сумку, в косметичку. Заодно оценила свой внешний вид. Ничего, терпимо. Главное – проскочить мимо мамы в свою комнату и успеть переодеться в домашний халат, сделав вид, что я только проснулась. А мужчину, с которым провела незабываемую ночь, лучше забыть, как и Димку-изменщика.

– Позвольте представить вам нашего нового социального педагога Надежду Ивановну Строганову, – директор Лидия Анатольевна указала рукой на меня, словно до этого никто не смотрел на меня с любопытством. – Она будет замещать ушедшую на пенсию Тамару Федоровну.

– Выжили старуху, – слышу шепот сбоку от себя.

– А то, – отвечает ему собеседница. – Это все Шалаевский сынок, – девушка понизила голос, а я навострила уши. Речь директрисы о том, что им очень повезло найти социального педагога посередине учебного года, никто не слушал. С ее слов никто не ожидал, что Тамаре Федоровне так срочно понадобится уходить на пенсию. – Конечно, ей проще Федоровну на пенсию сбагрить, чем этого оболтуса приструнить.

– Еще бы! – если я правильно запомнила, то это шепчет физрук. – Тогда он перестанет спонсировать школу. И вылетит наша Лидия Анатольевна из первых рядов “Учитель года”.

– И в связи с тем, что Тамара Федоровна оставила классное руководство и никто не изъявил желания брать дополнительную нагрузку, то мы поздравляем Надежду Ивановну с тем, что она стала классным руководителем седьмого “г” класса, – раздались жиденькие аплодисменты, а на лицах будущих коллег отразилось сочувствие. Что ж там за седьмой “Г” такой, что на меня смотрят, словно я вляпалась по полной. – Ну что ж, сразу в бой! – попытка подбодрить со стороны директрисы выглядела так себе, если честно.

– Спасибо, – я криво улыбнулась и закивала всем, кто поздравлял и сочувствовал.

– Вы пока осваивайтесь, знакомьтесь. А у меня дела, – директриса кивнула завучу и в сопровождении дородной дамы-завуча, словно королева в сопровождении фрейлины, выплыла из учительской. Я же сразу повернулась к шептавшейся у меня за спиной парочке.

– Что там такого страшного в этом седьмом“Г”? – не стала делать вид, что не слышала их перешептывания.

– Узнаешь, – усмехается физрук и отводит взгляд.

– А в чем проблема сказать сейчас? – я не понимаю, что за интрига на ровном месте.

– Владик боится, что вы сбежите, когда узнаете, – рассмеялась завхоз Наталья Сергеевна.

– Почему? – я не понимала, как могут взрослые люди, которые явно повидали на своем веку не одного школяра, боятся семиклассников. Хотя, если я правильно поняла, они говорили про определенного ученика.

– Потому что если бы не вы, то этот класс достался бы ему, – вводит в курс дела женщина.

– И что в нем страшного? – я все не могу понять, к чему клонит Наталья Сергеевна.

– В самом классе ничего, но там учится сынок Андрея Шалаева, – женщина склонилась ко мне и, словно заговорщик, понизила голос: – Из-за его проказ и ушла Тамара.

– Неужели никто не может приструнить подростка? – и лишь задав вопрос, вспомнила, кто такой Андрей Шалаев. Мама рассказывала, что их завод купил какой-то бизнесмен из столицы и все переделывает. А еще что завозит какие-то станки иностранные и половину работников сократят из-за этого, а остальную отправят на переобучение. А так как моя мама одной ногой на пенсии, то она уверена, что окажется в той половине, что вышвырнут на улицу. Я пыталась ее успокоить, но она была уверена, что вопрос о ее сокращении – дело времени.

– Ну вот ты и будешь тем отважным первопроходцем, кто его и приструнит, – заметил физрук и встал со стула. – Удачи.

– Спасибо, – я растерянно проводила его взглядом. – Чего это он так?

– Да его из-за Тимура Шалаева премии квартальной лишили, потому что этот оболтус пронес на урок физры маркерное ружье для пейнтбола и расстрелял одноклассников. Папашка-то, конечно, возместил стоимость формы и ремонт спортзала, вот только в классе не все в восторге от такого одноклассника. И кое-кто ходит в РАНО после каждой выходки Шалаева-младшего. А так как они у него с регулярной частотой, то и ходит этот родитель туда чуть ли не каждый день, – рассказала мне все Наталья Сергеевна. – Да ты не бойся, может, он после последнего раза хоть чуток исправится.

– А где его мать? – я вспоминала, что говорила мне мама. Все-таки на заводе ходила масса слухов. Но я слушала маму словно радио, не вникая и уж подавно не запоминая. Своих проблем было выше крыши. Я же неспроста решила вернуться в родной городок.

– Укатила в дальние дали и оставила сыночка на попечение папашки. Он ради него бросил столицу и приехал сюда. Уж лучше бы он его увез, но нет же. Какой-то дурак-психолог сказал, что нельзя травмировать мальчика. А что он теперь всех травмирует, на это этому горе-психологу плевать, – завхоз недовольно скривилась. – А тебя каким ветром в середине учебного года к нам принесло? – Наталья Сергеевна оказалась очень любопытной дамой.

– Северным ветром принесло, – не хотелось мне откровенничать, что накануне свадьбы, которую мы очень символично с женихом хотели сделать в День всех влюбленных, он сказал, что любит другую. Мало того что любит, так эта другая, оказывается, беременна. И ей уже вот-вот рожать. А он, бедный и несчастный, просто не знал, как мне сказать, что я уже с ветвистыми рогами хожу.

– Личное что-то, да? – Наталья Сергеевна, словно поисковая собака, учуяла свежий след. Даже подалась вперед, чтоб не упустить ни одного слова, брошенного мною невзначай.

– Нет, ничего такого. Мама уже пожилая, ей помощь нужна. Вот я и приехала, – пожала плечами. Ну, можно сказать, что не соврала. Мама и в самом деле пожилая, и помощь ей действительно нужна. На лице Натальи Сергеевны отразилось разочарование. Вот же, не дала поживиться новыми сплетнями.

Я встала и пошла обживаться в своем новом кабинете. Он был маленький и жутко неуютный. Бывшая владелица унесла из него все, что было не приколочено. Не исключаю, что это все было ее личным, но картина осталась плачевной. Обои, выгоревшие от солнца, а на тех местах, где висели картины, были пятна более темного цвета. Пустые углы, в которых, как я поняла, стояли цветы в горшках. Про методическую литературу я и вовсе молчу. И зачем она ей на пенсии нужна? Хотя, может, из школы она ушла, а работать не прекратит. Вон сколько всяких центров открывается для трудных подростков. Хотя, как по мне, трудный подросток – это в первую очередь “недолюбленный” ребенок. Но все зависит от возраста, конечно. Бывает, уже пройдена та черта невозврата, когда по документам это еще ребенок, а по факту – циник. И это самое страшное.

Я постаралась не думать о плохом и попробовала привести кабинет в приличный вид. На все про все ушло примерно три часа, и я осталась довольна тем, как преобразилось мое рабочее место.

– Вижу, вы обживаетесь потихоньку? – в кабинет заглянул трудовик Павел Иванович. Мужчина средних лет, холостой и, как меня успели просветить, редкостный бабник.

– Да, завтра приступаю к работе, – я нацепила на лицо вежливую улыбку.

– Эх, если б не уроки, я бы вам помог, – и мужчина скорчил такое лицо, словно действительно расстроился, что не может оказать помощь в благоустройстве моего рабочего места.

– Спасибо, но я уже закончила. Сейчас пол протру и все, – я всем видом намекала, что как бы мне некогда и работа еще есть.