– Дело в том… – начала моя мама, продолжая стоять. Зонтик и корзинка для пикника торчали по бокам. – Я хочу сказать…

– С минуты на минуту появится Аннализа. Тогда и поговорим. – Мистрис Саммертон подошла ко мне, зажав трубку в иссохших губах. Она изучала меня, будучи со мной почти вровень. – Из тебя вырос такой славный Роберт… Ты ведь по-прежнему Роберт? Сейчас-то похож на Роберта, но это, возможно, не на всю жизнь.

Вокруг нее клубился белый дым. Она, казалось, была частью этого дыма, и когда приблизилась, положив мне на плечо горячую и легкую ладонь, одновременно отдалилась. Сняла очки. Глаза у нее были карие, яркие. Они в каком-то смысле казались самой заурядной чертой ее внешности и одновременно были… чересчур яркими. Большие-пребольшие зрачки блестели, как гагатовые пуговицы. Белки напоминали мокрый фарфор.

Затем дверь позади меня открылась.

– Аннализа! Наконец-то! У меня есть для тебя дельце.

Я медленно повернулся; увиденное до сих пор заставило меня гадать, что за неземное создание носит такое вычурное имя. Меня ждало разочарование. Аннализа выглядела, по сути, как любая другая девочка примерно моего возраста. На ней было платье с короткими рукавами из грязно-белого хлопка и еще более грязные белые носочки, собравшиеся над потертыми сандалиями, пережившими отнюдь не первое свое лето. У нее были светло-русые волосы с вплетенными вместо лент лоскутками бархата. Лоб высокий, кожа могла быть белой, окажись она чистой, глаза зеленее залитой солнцем травы снаружи. Мы рассматривали друг друга, как две кошки, вынужденные делить территорию, и вид у вновь прибывшей был хмурый и незаинтересованный. Она показалась мне похожей на некогда дорогую куклу, брошенную под дождем.

– Когда я говорю «дельце», Аннализа, это значит поручение, – тем временем объясняла мистрис Саммертон. – Надеюсь, приятное. Перед тобою Роберт Борроуз, и я подумала, ну, мне пришло в голову, что вы двое… – Шершавые пальцы подтолкнули меня к двери.

Аннализа попятилась. Миг спустя мы оказались наедине в длинном коридоре.

– Ты хотя бы знаешь, что это за место? – спросила она после долгой паузы.

Я покачал головой.

Аннализа вперила в меня презрительный взгляд.

– Если хочешь знать, оно называется Редхаус, – сказала она. – На случай, если тебя интересуют факты. Что, как я полагаю, маловероятно.

Она повернулась и зашагала прочь. Пряжка на одной сандалии болталась и при каждом шаге слегка позвякивала. Не в силах придумать ничего лучше, я последовал за Аннализой.

– Значит, ты тоже подменыш?

– Сам-то как думаешь, малыш Роберт Борроуз? – Она – быть может, намеренно – прижимала руки к бокам. Я не видел ее запястье. – Я похожа на одного из них?

– Я не знаю. То есть нет… конечно, не похожа. Но живешь здесь, в таком месте… – Я шел рядом с ней, изо всех сил стараясь не отставать. – Хотя кажешься обычной.

– С какой стати меня должно волновать твое мнение? – пробормотала она.

Мое тело отреагировало быстрее, чем разум. Я остановился, схватил Аннализу за руку и развернул. В тот же самый момент воздух прорезал тонкий, едва слышный визг.

– Послушай… – У меня перехватило дыхание, когда я посмотрел ей в лицо. Разрушенный коридор внезапно показался бесконечным. – Я такой же, как ты. Сегодня меня не спросили, хочу ли я отправиться сюда. Я могу либо уйти один и посидеть где-нибудь, подождать маму, либо остаться с тобой. Вообще-то я…

– Ладно…

Я все еще держал Аннализу за левую руку, чуть выше запястья. Мои пальцы разжались, будто по собственной воле, и в них появилось покалывание. Я не поверил собственным глазам: под слоем грязи на коже не было никаких отметин, не считая покрасневших следов, которые оставил я сам.