– А у тебя не будет неприятностей из-за этого бардака?
Аннализа усмехнулась.
– Мисси все равно. Она такая – позволяет мне делать все, что вздумается. – Вблизи от нее пахло землей и солью, как от любого другого ребенка. – Теперь на Редхаус всем наплевать. Он не нужен никому, кроме нас.
Я рассеянно подобрал лежавшую поблизости раскрытую книгу. Аннализа, конечно, была права. В то время картинки привлекали меня больше, чем слова. Я увидел старинные ксилографии Века королей, полные темных завитков, похожих на дым из труб Брейсбриджа в середине зимы. Люди с собачьими головами обгладывали трупы. Существа с отвисшими грудями и лицами, похожими на тающие фонарики, летели по небу на метлах. Подписи к картинкам были набраны плотным шрифтом и изобиловали буквами причудливого вида. На одной странице была крупная иллюстрация, которую я сперва принял за изображение цветка, а потом понял, что «тычинка» – это человек, скорчившийся у столба посреди языков пламени.
– На что это ты уставился?– Аннализа проворно выхватила книгу и изучила название на корешке.– Compendium Maleficarum[2]… какое старье. – Легким движением она швырнула том так далеко, что он как будто растворился в мерцании кристаллов. Затем встала, подбоченившись, и я мельком увидел ее серые панталоны. – Ну что? Идем?
Я последовал за Аннализой, которая распахнула окно и спрыгнула в раскинувшийся снаружи одичалый сад. В ярком послеполуденном свете я увидел среди клумб новые нагромождения кристаллов, плотную пену, рядом с которой покачивались крупные хризантемы и цвели розы. Аннализа сорвала персик с ветки дерева, похожего на сверкающий белый зонтик. Ударив покрытым коркой фруктом о красную кирпичную стену, она расколола его, как орех, и бросила мне. Я откусил кусочек, и сок залил ладонь.
– Из книг можно узнать много интересного, не сходя с места, – как ни в чем не бывало заявила Аннализа, когда мы уселись на лужайке рядом с посеребренной глыбой фонтана. – То есть я могу рассказать тебе о городке, где ты живешь… как бишь его…
– …Брейсбридж…
– …почерпнув из книг больше, чем ты когда-либо узнаешь, просто находясь там.
Я пожал плечами, ковыряя пестреющую маргаритками траву.
– Ну и, конечно, о других вещах, которыми люди занимаются. – Аннализа обхватила руками колени. – Я имею в виду мужчин и женщин. Когда они хотят потереться друг о друга и завести малышей.
– Я про это все-все знаю. Впрочем, – уступил я, – рассказывай, если хочешь.
– Ну что ж… – Аннализа оперлась на локти и посмотрела на небо; ее волосы теперь ниспадали бледным золотом, почти как пена, а платье приблизилось к белизне. Тема разговора ее совершенно не смущала, и вместе с тем она явно считала, что известные ей факты заслуживают того, чтобы ими поделиться. Наблюдая за Аннализой, пока она говорила, я предположил, что она не может быть полностью отрезана от мира в этом особняке. Но посреди блестящей травы, под сияющими окнами бородавчатого особняка, рассказ Аннализы об акте человеческого размножения вошел в причудливый резонанс с позаимствованными из книг словесами на каком-то сложнейшем языке, и я возжелал, чтобы время, которое мы провели вместе, так и осталось абсолютно уникальным опытом.
– Затем labia minora[3]… Далее corpora cavernosa[4] набухают… Одновременно прикрепляясь к гладким…
Я слушал, искренне поглощенный звучанием этих длинных, красивых, витиеватых выражений, демонстрирующих, что взрослые жители Брейсбриджа – не говоря уже о моих собственных родителях – совершают ритуалы куда более экзотичные, чем я мог себе вообразить. Аннализа чуть запыхалась; ее высокий голос звучал с особенным, личным выговором, не свойственным конкретному времени или месту.