– Нет, господин полицейский, – во рту Романа все снова пересыхает. Он опять достает паспорт и быстро передает сотруднику.

Тот берет своей белой механической кистью с лейблом «ФОРСТЭК Групп», не отводя глаз от Романа, его удостоверение личности, затем прислоняет документ к планшету.

– Все в порядке, гражданин. Контроль за порядком усилен в связи с недавними событиями, – громоподобно произносит и кивает. – Свободны.

Вот уже второе «свободны» за полчаса никак не приближает Романа к настоящей свободе. «Будьте готовы предъявить офицеру службы безопасности ваш паспорт в любую минуту. Уважайте закон», – написано в буклете, выданному ему полицейским у метро.

Попробуй тут не уважать. После серии одиночных терактов по стране, когда какие-то тихони, охранники, офисные сотрудники и другие люди с низкой пластичностью психики стали просто беспорядочно стрелять по окружающим, в стране усилился полицейский надзор. А тут еще выборы в губернаторы в северной столице на носу, поэтому город должен быть под полным контролем действующей власти.

Роман продолжает маршрут дальше сквозь дворы Васильевского острова. Стены домов и силуэты автомобилей освещаются только светом из окон. С самих фасадов домов на него смотрят то нарисованная Джоконда в деловом костюме, то на электро-щитке Мадонна с VR-очками. Никуда не скрыться от питерского искусства, везде и всюду оно проникает.

Сквозь голые струны деревьев, которые бьются глухим стуком об окна, за его перемещением по лабиринту дворов наблюдает одинокая луна.

Сворачивая за забор, он проходит в еще одну арку с затхлым запахом, в которой ему встречается мужчина в сером деловом костюме. Пройдя его, за спиной Романа слышится облегчительный всплеск об стену.

Наконец Изи выводит его на следующую линию. Рядом с магазином «24» стоит продавец и медленно покуривает вейп. Стена за его спиной расписана и является платформой для манифеста уличного художника. Голые, больные деревья и блеклые старинные дома отражаются в ямах мутных луж.

На оградке газона сидят, распивая коньяк, чумазые парни, рядом с ними скулит грязная мохнатая кавказская овчарка. Вместе они смотрят мутным взглядом на своего собутыльника, декламирующего свои стихи. Чеканя от души следующие строки.

Качайте!

Качайте детей перед сном,

Качайте своих дев на качелях,

Качайте нефть словно слон,

Качайтесь для крепости духа… в дуэлях.

«Типичная Васька», – покачивая головой, с улыбкой думает Роман.

Навстречу Роману проходит лысый парень в черном капюшоне, разговаривая по телефону: «Ма, его нормально и мое нормально – две разные вещи. Разница в том, что я на свободе, а он в тюрьме сидит. Его там обеспечивают, а я тут один прорываюсь, а так «да» у меня все нормально, мама».

Подойдя к оранжевому дому, Изи приятным голосом сообщает: «Маршрут окончен». «Не хотелось бы, ведь все только начинается», – думает Роман.

Набрав пин-код от ворот, он заходит в типичный питерский сырой и темный колодец. В паре окон еще мерцает свет. Не понятно из какого именно окна льется во двор мелодия Чайковского фа минор на фортепиано. Роман протискивается мимо автомобилей и подбирается к красной деревянной парадной двери. Краска на ней давно покрылась старческими морщинами.

Да, облик города, который он знал ранее, изменился за все время его отсутствия. В нем сейчас больше призраков заброшенных зданий, уставших улиц, над которыми теперь властен его величество закон и порядок.

Слева от двери стоит желтый стул с металлическими ножками и покрышки, в которые кто-то умудрился засунуть старый телевизор. В куче мусора лежит, упершись в свое брюхо бормочущий что-то несвязанное мужчина. Его глаза скрыты за