– Давайте вы сейчас пойдёте домой, а, Анна Васильна? Ну не встанет Вика сейчас, бесполезно всё. А я вам обещаю, что рано разбужу её и приведу домой. Честно. Договорились? Просто мне завтра тоже рано вставать надо, а уже очень поздно, совсем мало спать осталось.

– Да-да, – Анна Васильевна поднялась. – Извини, Лена. И спасибо, что рассказала мне всё. Хорошо, я пойду домой, да. А ты и впрямь ложись спать. Я вот не знаю, во сколько у Вики завтра класс… Обычно в десять. Тебе к которому часу надо? Когда приведёшь её?

– А вы когда на работу выходите?

– В восемь.

– Ну вот, в 7:45 мы будем у вас как штык.

– Хорошо, я буду ждать. Спокойной ночи.

Анна Васильевна вышла за дверь, осторожно прикрыв её. Ленка подошла и в этот раз заперлась на замок. Ударила по выключателю и рухнула, не раздеваясь, на матрас.

За Таней в сад пришла мама. Дети гуляли на улице, и Елена Валерьевна издали увидела, как та подходит к воротам детского сада. В руках у неё были тяжёлые сумки, потому шла она медленно.

– Таня, мама идёт!

Девочка оглянулась на голос воспитательницы, кинула ребятишкам мяч, с которым она только что водила в «вышибалы», и побежала навстречу. Взявшись тут же за один из холщовых мешков в руках матери, обернулась и помахала воспитательнице:

– До свидания!

– До свидания, Танечка! – крикнула Елена Валерьевна, а под нос себе пробормотала: – В кои-то веки так рано, трезвая да ещё, похоже, с продуктами. Ну и хорошо.

– Ну, Тань, как дела? Чем кормили сегодня? – спросила мать, когда они с дочкой вышли за ворота.

Таня так и продолжала держаться за сумку, потому что обе руки у матери были заняты. Она приноровилась к её шагу, старалась не отставать и не оттягивать мешок за ручку.

– Утром давали запеканку и какао, в обед – пюре с котлетой, а сейчас – кефир с булкой.

– Ты всё съела?

– Только кефир не стала – я его не люблю.

– Любишь не любишь, надо пить, кефир полезный.

Потом мать спросила, не ругала ли Таню воспитательница, не обижал ли кто из детей, спала ли она в сон-час. Таня с готовностью отвечала на все вопросы и тут же начинала говорить про Лёшку, который не давал всем спать в тихий час, и его наказали. Про Свету, которая на прогулке сказала Ире «Открой рот, закрой глаза», и когда та так сделала, положила ей в рот камушек, который подобрала на участке, и Елена Валерьевна её ругала. Таня уже отцепилась от сумки, вприпрыжку скакала рядом с мамой и рада была всё это ей рассказывать. Так они дошли до дома.

Мать с облегчением сбросила сумки на пол прямо у порога и кликнула отца. Никто не отозвался. Пока Таня расшнуровывала башмаки, мать не разуваясь ступила вглубь коридора и заглянула в комнату. Она была пуста. Вернее, пуста – в смысле людей, но полна – в смысле бардака. Да ещё какого! Мать аж присвистнула:

– Как Мамай прошёл.

Таня выглянула из-за матери, увиденному не удивилась и пошла мыть руки после улицы.

А в комнате меж тем был явный бедлам. Стулья валялись на полу, там же рядом – бутылки, окурки, кухонное полотенце и ещё куча всякого. Не лучше было и на столе. И сильно накурено.

– Так. – Мать решительно шагнула обратно к входной двери, а потом позвала Таню: – Я скоро вернусь. Тебя закрою и сама же потом открою. А ты пока поиграй. Телевизор включи.

Таня стояла лицом к двери, пока дважды провернулся в замке ключ, потом кивнула ей, прощаясь, и тут же заглянула в одну из сумок. Слегка развернула свёртки и кульки, из обнаруженного обрадовалась колотому сахару и колбасе. Колбасы было совсем мало, сахара больше. Поэтому она выбрала кубик покрупнее и послаще, засунула его в рот и побежала играть.