Евгений продолжил допытываться:

– Позвольте разрешить ещё один уточняющий вопросец…

– Откуда во мне такая уверенность?

– Поражаюсь вашей проницательности!

– Скажем так, это секрет, который касается исключительно меня и гражданина Голицына. Но будьте уверены, Лев Николаевич прибудет без опозданий.

– Какие же споры вы породите среди людей, уважаемый командир, если ваше пророчество сбудется!

Игорю Матвеевичу совсем разонравился разговор с таким недотёпой, который ещё смел при знакомстве обозвать себя лучшим в своём деле. Но зачем гадать, как Лукьянов получил столь высокую должность, если можно простить убогому оплошности, дабы не терзать свои нервы понапрасну, и просто переключить разговор в иное русло.

– Евгений Александрович, извольте показать вам и немного рассказать про сам процесс, пока мы дожидаемся нашего званного гостя. – Командир жестом руки предложил журналисту проследовать к уже готовому эшафоту.

– Буду крайне вам признателен! Алексей, вы портретик закончили-с?

– Да, барин, получился у нас тут вылитый Наполеон на своём верном Маренго.

– Будем надеяться, – вступился помощник за командира, – что вы изволите шутить, иначе у вашего работодателя будут большие проблемы, а вы, как самое что ни есть виновное лицо в сей грязной карикатуре, о которой я смею лишь догадываться, получите равное преступлению наказание.

Пётр вытянул шею, пытаясь разглядеть зарисовку, но Алёша ловко сменил испачканный своими трудами лист оттенка слоновой кости на новый, как бы показывая оппоненту кукиш.

Четыре фигуры бодрым шагом двинулись к эшафоту, который с каждым пройденным метром терял облик привычного фона, становясь всё более грозной конструкцией, внушающей волнение и даже в какой-то степени страх.

Перед журналистом и Алёшей, который сразу же начал делать набросок сие конструкции, предстал классический эшафот из наскоро сколоченной древесины, чья платформа (на удивление) уже имела следы многолетней эксплуатации. Причём Евгений признал в установке именно тот самый эшафот, который ранее видел в столице на другой показательной казни.

Командир, искоса наблюдавший за сменой выражения лица и ждавший именно такой реакции, довольно кивнул журналисту, снова опередив его вопрос:

– Вы совершенно правы. Ещё один секрет нашей нелёгкой работы раскрыт. Свою гордость мы возим везде, где планируется провести публичную казнь.

– Но не казнокрадское ли это предприятие? Не сподручнее было бы воспользоваться местными ресурсами?

– И да, и нет, – серьезно ответил Игорь Матвеевич. – Видите ли, мы обязаны следовать уставу и прописанным правилам проведения. В данные списки также входят и пункты, посвящённые оборудованию, которое должно перед использованием пройти регистрацию, лицензирование и техническое обслуживание с печатью главного представителя по надзору качества и безопасности…

– Безопасности? – Алёша, будучи постоянно находящимся подшофе, брызнул весёлой слюной.

Игорь Матвеевич в очередной раз проигнорировал дерзость художника. Он лишь смотрел на смеющегося в полном молчании и продолжил говорить сразу, как тот кончил своё одинокое блеяние:

– Самая пикантная часть агрегата заключается в люковом механизме, который должен раскрыться не слишком резко, но и не слишком медленно, дабы заключённый получил ровно то наказание, которое прописано в его документе.

Командир жестом пригласил подняться, чтобы газетчики рассмотрели нехитрый механизм поближе.

Дрожащей ногой Евгений опробовал люк на предмет надёжности.

– Получается, приговорённый просто встаёт в середку, на шею накидывается петля, а затем люк открывается и того? – Мужчина состроил карикатурную рожицу покойника с высунутым набок языком.