Однажды вечером Гарем приготовился к приходу Султана. Это был не визит для выбора наложницы в традиционном смысле, а скорее вечер отдыха и развлечений. Девушки собрались в одном из больших залов, где должны были петь, танцевать и играть на музыкальных инструментах. Среди них была и Роксолана. Ее сердце билось быстрее, но это был не только страх, но и предвкушение.

Вошел Султан Сулейман. В его присутствии все замерли. Его величие, его спокойная сила заполняли пространство. Он сел на возвышении, окруженный главными евнухами. Рядом с ним, с выражением легкой скуки или усталости, сидела Махидевран Султан, мать его старшего сына, привыкшая к положению главной фаворитки.

Началось представление. Девушки пели нежные песни, играли на удах и канунах. Затем начались танцы. Одна за другой, обученные красавицы выходили в центр зала, демонстрируя свое мастерство, грацию и покорность. Они были прекрасны, но их движения, их улыбки казались Роксолане предсказуемыми, лишенными души.

Султан наблюдал вежливо, но без особого интереса. Его дни были полны государственных дел, военных походов, принятия тяжелых решений. Он искал в Гареме отдыха и утешения, но часто находил лишь однообразие.

Когда очередь дошла до группы, в которой была Роксолана, она вышла вместе с другими. Они начали исполнять танец. Но Роксолана не просто двигалась по выученным па. Она вложила в танец что-то свое – энергию, страсть, легкую, почти незаметную иронию в глазах. Ее рыжие волосы развевались, ее улыбка была искренней и живой, а не вымученной. Она танцевала не для того, чтобы понравиться, а потому что чувствовала музыку, чувствовала жизнь.

В какой-то момент, во время одного из движений, она подняла взгляд и встретилась глазами с Султаном. Этот взгляд длился всего мгновение, но в нем было все – вызов, любопытство, искра ума. Сулейман, обычно сдержанный, вдруг почувствовал, как что-то внутри него дрогнуло. Взгляд этой девушки был не таким, как у других. В нем не было ни подобострастия, ни пустоты. Была жизнь.

Он кивнул одному из евнухов. Тот подошел к группе танцовщиц и тихо указал на Роксолану. "Султан желает видеть тебя."

Ее сердце подпрыгнуло. Она почувствовала завистливые, враждебные взгляды других наложниц, особенно Махидевран, чей улыбающийся рот вдруг скривился. Но Роксолана, внешне спокойная, подошла к евнуху.

Ее провели к Султану. Она сделала три традиционных поклона, касаясь земли, а затем выпрямилась. Она не опустила глаз, а смело, но уважительно посмотрела на него.

Султан Сулейман смотрел на нее. Вблизи она была еще более поразительна. Ее рыжие волосы, яркие глаза, тонкие черты лица – все это было необычно для Гарема. Но еще больше его поразила ее аура – она не излучала страха, как большинство новых *джарийе*, а скорее какое-то внутреннее достоинство и необузданность.

"Как тебя зовут?" – его голос был глубоким и властным, но в нем звучало любопытство.

"Анастасия, Повелитель," – ответила она на османском, чисто, но с легким акцентом.

"Откуда ты?"

"Из земли, что зовется Русью, Повелитель. Из города Рогатин."

Сулейман кивнул. Он знал о набегах татар. Еще одна сломанная судьба, попавшая в золотую клетку Гарема. Но эта девушка не казалась сломленной.

"Ты хорошо танцуешь," – сказал он.

"Я стараюсь, Повелитель. Мне нравится музыка," – ответила она, и в ее голосе не было ни излишней скромности, ни заискивания. Она просто констатировала факт.

Он чуть улыбнулся. Это было необычно. Обычно наложницы отвечали заученными фразами благодарности и покорности.

"А что еще тебе нравится?"

"Мне нравится учиться, Повелитель. Узнавать новое. Читать книги, если мне позволят," – ее глаза загорелись. Это было рискованно – говорить о таких вещах. Но она почувствовала, что может быть искренней.