– Твоего брата наследником выбрал твой отец, а не Карлос. Не понимаю, за что ты так его невзлюбил? Мы всем ему обязаны. Чтобы стало с нами без его поддержки?

– Да уж выкрутились бы как-нибудь. Будь моя воля, я избавился бы от обоих своих добрых любящих и горячо любимых, дядюшек.

– И занял бы кресло директора сам?

– И справился бы. Уверен.

– Пока тебе нет двадцати одного года твоя главная задача – это учёба. А делами должен заниматься твой старший брат.

– Ключевое слово «должен», но он и собой-то управлять не может и не собирается. Мне осточертело бегать вокруг него на цирлах, маменька. Он меня достал.

– Знаю, – обречённо выдохнула Джастина. – Он всех достал. Но он мой сын и твой брат. А завтра на Совете директоров он должен был трезвым.

– Нам повезёт, если он вообще там будет.

– Нужно постараться, чтобы был.

– Постараюсь. Постараюсь отмыть его, вытащив из очередной дыры, от очередного дерьма и притащить чистеньким. Но не рассчитывай на слишком многое. Я же не волшебник.

– Фэйро, ты не представляешь, как я тебе благодарна! Я ценю всё, что ты делаешь для семьи, сынок.

– Мне пора идти.

– Ты ведь позвонишь?..

– Не волнуйся, как только этот свин проспится, я заставлю его позвонить. Люблю тебя.

– И я тебя.

Догадавшись, что Джастина сейчас вернётся, Николь поспешила сесть в кресло, схватила первый попавшийся глянцевый журнал и притворилась, будто погружена в светские, а не в семейные, сплетни.

Сложить два к двум было несложно. Похоже, эта заноза в заднице, ради которого её сюда приволокли, в очередной раз заставляет болеть головы у всего семейства. Мать предполагает, что старший сынок пока обретается у младшего, младший его покрывает, но на деле этот Дианджело куда-то запропастился.

И чего этим богатеньким спокойно не живётся? Вот ведь, кажется, весь мир у тебя на ладони: самые интересные путешествие, доступ к любым знаниям, просто жизнь без забот и хлопот среди красивых людей и вещей? Так ведь нет! Несёт их бес зачем-то туда, куда обычным людям и даром не надо.

Привыкшая к замкнутым пространствам, Николь в большой комнате чувствовала себя неуютно, но больше всего в новом жилище её впечатляла стеклянная стена с раздвижными дверями, ведущая на балкон-террасу, откуда по ступенькам можно было спуститься на пляж.

Это было потрясающе – видеть море прямо из окна. Столько воды, уходящей за горизонт, жёлтый раскалённый песок, белые шезлонги под цветными зонтиками. Красивое зрелище. Здорово, когда целый пляж принадлежит тебе одному. Здорово быть богачом. Даже лучше, чем демоном.

Раздвинув двери, Николь подставила лицо лёгкому бризу, ласковому и мягкому. Так приятно чувствовать дуновение воздуха и ни о чём не думать!

Но долго наслаждаться безмятежным одиночеством не пришлось. Внимание Николь привлекла угловатая фигурка в белом – девочка-подросток лет двенадцати стояла слишком близко к волнам. Вроде бы картина вполне умиротворяющая, но отчего-то на душе сделалось тревожно и Николь решила спуститься вниз.

Пляж оказался не так близко, как виделось. Пока Николь спустилась, пока пересекла площадку перед домом, пока снова спустилась (теперь уже по второй лестнице), девочка уже успела зайти в воду по пояс.

Начался вечерний прилив. Волны накатывали одна на другую. Море пенилось и шумело. Крик чаек сделался пронзительным, как удар бича. От них становилось тоскливо.

А ещё тоскливее была фигура странного ребёнка, зачем-то медленно бредущего в пучину. Что она пытается сделать? Увлечена чем-то в плещущейся воде настолько, что не понимает опасности? Хорошо, если плавать умеет, а если оступится в какую-нибудь неровность на дне? Упадёт, да чего доброго и утонет!