– Позвольте мне увидеться с Софьей.

Опешивший офицер озадаченно глянул на девушку.

– Вот уж не думал, что разбрасываться обещаниями столь опасно, – предпринял он попытку отшутиться.

Во взгляде Ольги – прежняя горячая просьба.

– Ваше сиятельство, – молвил объятый противоречивыми чувствами прапорщик, – этот вечер доставил мне небывалое удовольствие, и я благодарен случаю, приведшему меня сюда. Отчасти, – выговорил удрученный жандарм, – потому что мне не хочется, чтобы мой визит стал причиной неприятных, не приведи господь, трагических перемен в вашей жизни, чтоб вас коснулись грязные интриги. Вы отдали дань памяти своей подруге, прочитав ее письмо. Прошу вас, остановитесь на этом и не ищите с ней встречи. Я мог бы сопровождать вас в дом Вяземского, но…

– Значит, свидание с Софьей возможно? – перебила его Ольга.

Полный радости взгляд девушки смыл прежние доводы прапорщика. Тот прибегнул к последнему средству удержать ее в шаге от непоправимой ошибки:

– Вашему сиятельству должно быть известно: нарушив распоряжение начальника, касающееся ареста Вяземского, я рискую карьерой. Нет-нет, – предупредив оправдание Ольги, качнул он головой, – я не взываю к вашей совести и не намерен малодушно переложить на ваши плечи свою ответственность за бесчестный проступок, на котором ваше сиятельство так настаивает. Я снова прошу вас ради себя самой благоразумно отказаться от предосудительного желания, – неподдельным беспокойством исполнен голос. – Поймите же, вы впутываете свою судьбу в паутину заговора. Задумайтесь о последствиях. Для меня дело чести сдержать опрометчиво данное вашему сиятельству обещание, – обреченно смотрел прапорщик на непреклонную княжну, – но мне будет горько осознавать, что моим мальчишеством я подверг опасности вашу честь и жизнь.

– Тронута участием вашего благородия, – произнесла не поколебленная его увещеваниями девушка. – Я сама приняла решение. Вам себя упрекать не в чем.

Февральское утро, отряхнув с себя серый саван тумана, залило лес солнечным светом. Его блики скакали по сахарному снегу, по мрачным стволам старых деревьев. Вытянувшаяся во фрунт нарядными шеренгами берез просека прокладывала путь неторопливо следовавшей верхом княжне.

Грациозно сидя в седле, та появилась под сплетенными триумфальной аркой сводами деревьев. Одетая в амазонку под стать глазам, короткую соболью шубку и шапочку с пестрым ястребиным пером, она могла в ком бы то ни было вызвать сейчас восхищение.

Погруженная в раздумья девушка ехала медленно. Давно ли они с Софьей дурачились здесь, ездили наперегонки. Игры уступили место серьезным политическим интригам.

Чтобы выполнить просьбу подруги, Ольга покинула дом Вяземских, куда в сопровождении жандарма прибыла вчера, до рассвета, стараясь не потревожить чуткий сон стражей. Она возвращалась усыпить их бдительность и тревогу Софьи.

Размышления прервало ржание лошади. Ольгу нагонял прапорщик. Она досадливо прикусила губу: утешить подругу вестью о выполненном поручении ей было не суждено.

Осадив коня, жандарм деликатно поинтересовался:

– Смею надеяться, мадемуазель не сочтет мое общество обременительным?

– Ваше общество давеча оставило по себе лишь приятные впечатления, – поспешила возразить ему смущенная Ольга.

– Мадемуазель изволит лукавить, – недоверчиво смотрел на нее прапорщик. – Иначе зачем ей гнушаться моей скромной компании и ехать домой спозаранку в полном одиночестве?

– Прогулки верхом в утреннем лесу наедине с собой – мой ежедневный ритуал, многолетняя привычка, – девичья улыбка рассеяла напрасные подозрения офицера.