– Я сама нарисовала, – робко вымолвила та.

– Невероятно! – выдохнул князь. – Надеюсь, твой отец понимает необходимость развивать небывалые способности дочери, – деликатно предположил он.

– О да, – развеяла его сомнения Ольга. – По его настоянию я беру уроки у известного художника. Результатом довольны все, – скромно подытожила она.

– Но как же ты сумела нарисовать портрет матери?

– Сколько себя помню, каждый день вижу ее глазами papa, – пояснила деду девочка, – и всякий раз представляю воскрешаемый его воспоминаниями образ.

Смолкнувшие уста сохранили в тайне главное: дорогой сердцу рисунок был копией волею случая увиденного у отца портрета – единственного портрета Тани, в ее счастливую пору нарисованного Сергеем Ольшанским, изорванного гневной рукой обманутого в чувствах Игоря и обнаруженного им в роковой день снова в ларце жены, хранимого после ее смерти как единственную памятку об единственной возлюбленной.

– Мне бы очень хотелось, чтобы и меня любили так же, – выговорила улыбнувшаяся своим мыслям Ольга сокровенное желание.

– Не дай господь, девочка, – откликнулись протестом уста вздрогнувшего князя, – чтобы и в твою жизнь пришла такая любовь.

Прочитав замешательство во взгляде заинтригованной внучки, Михаил Александрович поспешил сменить тему.

Миновал новый полдень. Слегка озябшее к вечеру солнце шаловливо играло в прятки с тронутыми золотом верхушками лип. По желанию гостьи чай в этот раз подали на террасе.

Щебечущая в плетеном кресле девочка смолкла, уловив едва различимые звуки, долетевшие до чуткого слуха с аллеи, и через мгновение улыбнулась, удовлетворенная в ожидании:

– Вернулся.

Из-за деревьев показался торопящийся домой экипаж. Испросив разрешение снисходительно улыбнувшегося ей деда, Ольга спешно выбралась из-за стола и спустилась по ступеням к подкатившей карете.

Дворецкий в почтительном поклоне замер у распахнутой дверцы перед корнетом. Счастливый долгожданной встречей, тот шагнул к вдруг остановившейся девочке.

– Здравствуй, – мужская рука пожала ее пальчики. – Как ты?

– Готова к приключениям, – ответила Олегу благодарная за участие улыбка.

– Как же мне недоставало моего друга! – он с нежностью коснулся тронутой румянцем удовольствия щечки.

– И я по тебе скучала, – прошептали обратившемуся в слух корнету девичьи уста.

– Ты простила мне мой внезапный отъезд? – заглянул он в исполненные смущенной радости глаза.

– Только узнав о сюрпризе, – не преминула подразнить его чувства лукаво улыбнувшаяся Ольга.

– Моя прелесть! – обезоруженный непосредственностью девочки, Олег прижал ее к груди. – Льщу себя надеждой, что этот подарок тебе понравится.

Поприветствовав наблюдавшего за ними князя, он подал знак ожидавшему приказа молодого барина лакею. Тот вынес из кареты нарядную коробку и перевязанную атласными лентами картонку.

– Взгляни, – пригласил Ольгу поощряющий жест корнета открыть хранящуюся за шелками тайну.

Заинтригованная, она потянула ленту, сняла подбитую атласом крышку. Пальцы извлекли отделанный золотой нитью короткий приталенный камзол бирюзового цвета, длинную пышную юбку, батистовую сорочку с кружевным жабо. На дне покоились высокие сапожки с затейливыми пряжками и перчатки. Из открытой картонки глянула дымка повязанной на шляпке-цилиндре вуали.

– Амазонка, – восторженно выдохнула девочка, в мыслях которой, казалось, не укладывалось, что кокетливый туалет, непременный в модном гардеробе выезжающих на прогулку или охоту дам высшего света, для нее.

– Она твоя, – ободряюще вымолвил щедрый даритель. – Уверен, тебе уже не терпится ее примерить, – понимающе улыбнулся он.