Строптивая для Мачете Яна Лари

1. Пролог

Я никогда не садилась в машину к незнакомым мужчинам. Думала, отказа достаточно. Как же я ошибалась. Кто задумал плохое, не спрашивает.

— Мы съех али с шоссе... — произношу шёпотом, стараясь скрыть панику, но та давно заменила мне воздух.

Асфальтовая дорога выводит на пустырь. Тяжёлые смоляные сумерки затягивают последние лучи солнца пасмурной шалью. Из темноты к машине выползают белёсые клочья тумана. Жуткое, богом забытое место...

— Здесь нам никто не помешает.

Вздрогнув, поворачиваюсь на безмятежный голос водителя.

В полумраке салона его глаза напоминают разбитые окна — чернильные провалы на небритом лице.

Центральный замок заблокирован, а потому я жмусь к пассажирской двери.

И то, что машина больше не едет, осознаю не сразу.

Какое-то время отчаянно озираюсь вокруг, надеясь увидеть признаки цивилизации. Но город остался далеко позади.

Мужская рука по-хозяйски ложится мне на бедро. Я взвизгиваю и крепко зажмуриваюсь, отчего-то веря, что если не буду смотреть, он отпустит.

Такая глупость... Он ведь чётко дал понять, что меня ждёт. Отморозок с хлёстким именем Лачо.

Его пальцы поднимаются к талии, а в следующий момент он перетягивает меня к себе на колени. Свободной рукой скользит по позвоночнику вверх и мягко, но настойчиво надавливает, заставляя склонить к нему лицо.

Затяжная секунда глаза в глаза, за которую я не дышу даже, кажется. Инстинкты подсказывают не делать резких движений.

Я жду, не знаю чего. Наверное, какого-то сигнала. Что Лачо накинется на мой рот, или звякнет пряжка ремня и появится стимул вцепиться в его чёрные как сажа волосы, чтоб причинить как можно больше боли напоследок. Но этого не происходит.

Он медленно моргает, а потом одержимо вздыхает запах моей кожи. Под самым ухом. То место, где он втянул воздух, огнём горит.

Всю жизнь таких, как он, обходила десятой дорогой. Его народ у меня в голове ассоциируется только с воровством и разбоем.

И Лачо тоже не из тех, кто чтит законы. Он держит меня неподвижно и жёстко, изматывая нервы чувством опасности, от которой заполошно колотится сердце и почему-то печёт губы.

— Не сопротивляйся. Я всё равно это сделаю, — хрипит он мрачным, злым голосом, будто...

Будто заранее прощения просит.

Какой бред...

2. Глава 1

Лачо

— ... И этот аферист! Этот Иуда вероломный! Меня кинул! — дышит на меня алкогольными парами собеседник.

Откинувшись на спинку кресла, прохожусь по нему оценивающим взглядом.

— А от меня ты чего хочешь, gadjo (не цыган)? — Отстукиваю рваный ритм по краю стакана.

— Укради для меня дочь олигарха Казанцева.

Мои пальцы, унизанные фамильными кольцами, замирают в воздухе.

— С чего ты взял, что я похищаю людей?

Руденко держит эту сеть подпольных казино с дневным оборотом в полмиллиона. Но мой отец имеет высшее звание в иерархии рома, а это почти весь север города. Я кто угодно, только не наёмник.

— Ну вы же коней воруете, — его гулкий вздох заставляет меня недоумённо вскинуть бровь. Едва гашу в себе желание закатиться хохотом. Представляю, как удивились бы такому пополнению четыреста коней под капотом моего немца. — Назови любую цену. Подонок заплатит сполна!

— Оплата вперёд, — играю на дурачка, прокручивая в уме варианты. Он выглядит достаточно отчаявшимся и пьяным, чтоб допустить такую оплошность.

— Ты, конечно, сын барона. Я понимаю, кодекс чести или что там у вас...

— Для gadjo в нашем кодексе нет привилегий, — перебиваю с презрением. Руденко явно недостаточно информирован о наших законах, раз такой борзый.

Мне становится скучно. Деньги и женщины не то, чем меня можно удивить. А что ещё он может предложить? Кураж? Сомнительный...

На зелёное сукно рядом с фишками ложится фотография светловолосой девушки.

Мой взгляд застывает.

Роскошная?

Не совсем то…

У роскоши есть цена, порой баснословная, но в целом конечная.

Её красота другая, вне ценников. Недосягаемая.

А я для неё кто? Дикарь.

Она и я — это не вариант. Разрыв шаблонов. Плевок в лицо здравому смыслу. И... да, я хочу украсть это диво. Себе.

Моё молчание расценено правильно и Руденко продолжает раскладывать на столе пасьянс из снимков.

— Дом под охраной, ночью по периметру гуляют собаки. Пять алабаев весом от половины центнера каждый. В отношениях ни с кем не состоит, в клубы не ходит.

— Вне дома она где-то бывает?

— Через сорок минут у Златы закончится персональное занятие по пилатесу. У студии ждёт машина. Твоя задача как-то умыкнуть её из-под носа охраны. Вот адрес и расписание занятий. Деньги получишь, когда Злата будет у тебя.

Злата, значит...

Это всё, что меня реально интересует. Но Руденко рано об этом знать.

— А где гарантии? — усмехаюсь, небрежно засовывая фотографии во внутренний карман куртки.

— Ну какие ещё нужны гарантии? — нервно похрюкивает он, залпом допивая бренди, — Связываясь с цыганом, я примерно представляю, что в случае провинности, рискую поймать пулю лбом! Представляешь, до чего меня довёл Казанцев?

— Мачете, — поправляю равнодушно.

— Что?

— Я приду к тебе с мачете.

— Ааа... Наслышан о твоём прозвище.

Я загадочно молчу. Пусть трясётся.

Само по себе убийство в нашем сообществе считается страшным грехом. Так повелось, что угнать табун или спалить деревню можно, а убивать ─ нельзя. Но это было раньше. Время диктует свои условия. Не зря урки всех мастей ни в заключении, ни на воле не конфликтуют с нами без серьёзных на то причин. Мы, ромы, всегда заступаемся за своих, кто бы перед нами ни стоял.

— Где встречаемся?

Прикидываю, сколько у меня времени, прежде чем Руденко поймёт, что я его кинул и даст команду зачистить всех. Нужно успеть вернуться на север, куда ни один gadjo с войной не сунется.

— Пока что хорошенько спрячь её. Я дам знать, когда состоится сделка.

Умно. На нашей территории даже Казанцев бессилен.

— Устроим этому аферисту такой головняк, какого у него в жизни не было! — загораются пьяным торжеством поросячьи глаза Руденко. — Сволочь такая… Мы все условия оговорили на старте. Я рисковал, но взамен попросил лишь стабильные двадцать процентов с чистой прибыли. Которой могло вообще не быть без моего капитала и связей. А теперь, когда он поднялся, Казанцев оценил мои вложения в пару миллионов, наплевав на все договорённости.

То-то я думаю, чего эти двое могли не поделить. Прибыль пилят. Со всего города соки сосут, упыри. Так ещё и друг другу в карман руки тянут! И на святое — семью замахиваются. Пиздец просто. Потом gadjo удивляются, почему мы их презираем.

— Задачу понял. У меня мало времени, — обрываю поток пьяных излияний. Не вижу смысла расшаркиваться. Это он обратился ко мне, а не я подвалил с предложением.

— Не подвели меня, цыган, а то я тебя... из-под земли... — подводит черту разговора Руденко.

Поднявшись с кресла, брезгливо смотрю сверху вниз на этого слизня. Сдержанно усмехаюсь голословной угрозе. Мы оба хорошо понимаем, что ни черта он мне сделать не сможет. Его ко мне привело отчаянье и уверенность, что жадность до лёгких денег — главная черта моего народа.

Тщательно давлю в себе желание плюнуть ему под ноги и неспешно иду к выходу из казино.

— И ещё, цыган, — громко летит мне в спину. — Не вздумай распускать руки! Мало вернуть Злату отцу. Надо ещё не навлечь его месть, понимаешь? А для этого дочь нужно вернуть ему нетронутой. Так что держи свой член от неё подальше. Она не кто попало всё-таки.

Дебил.

Как раз с этих запретов я и собираюсь начать.

3. Глава 2

К моменту, когда я выруливаю к студии, времени до выхода Златы остаётся в обрез. Мне уже некогда ни сомневаться, ни волноваться, ни продумать план «Б».

Внедорожник Казанцева стоит через три машины от моего мерса. В салоне два бритых затылка. Водила и телохранитель. У меня из контраргументов мачете под сиденьем и помощь Арсена.

— Арс, я на месте. Вы скоро?

— Подтягиваемся, — бодро звучит из динамика телефона голос друга. — У тебя минуты две, чтоб передумать.

— Я решил, — тоном ставлю точку.

— А что барон, одобрит?

— Понятия не имею.

Да что гадать? Он меня прибьёт.

У меня есть недели две, пока отец разруливает конфликт наших с местными в соседней области. Что будет, когда он вернётся — очень туманно.

— Всё было бы проще, если б слух не пошёл, что он собрался сватать для тебя Ясмину. Она небось уже и свадебное платье присмотрела...

— Это не слух, — морщусь при упоминании девушки, которую и видел-то от силы пару раз.

Нет, Ясмина красивая. Очень. Но в груди не ёкнуло вообще.

— Уже придумал, где мажорку свою будешь прятать?

— Домой привезу.

У нас не принято жить поодиночке. Только большими, шумными семьями. По нашим обычаям младший сын должен оставаться с матерью и отцом до конца их дней. Выбора особо-то и нет, у меня братьев уже не предвидится. Помогать во всём и заботиться — моя прямая обязанность.

— В твоём доме одни женщины, — со значением напоминает друг. — Ох, не завидую я вам...

Арс прав. Мать, и особенно сёстры... Средняя замужем за братом Ясмины. Для неё мой выбор — оскорбление. А то, что в отчем доме она частый гость, делает конфликт неизбежным.

— Вижу вас, — бросаю, глядя на компанию из четверых парней, намерено ведущих себя вызывающе.

— Здесь до участка рукой подать. Будешь тянуть, начнут грести всех без разбора. Давай, Лачо. До связи.

Весь подбираюсь, сверяясь с часами. Злата должна выйти с минуты на минуту.