– Алиса, – вмешалась Анна Юрьевна, – заходи, не стесняйся. Она поманила меня рукой, и я, словно завороженная, двинулась к накрытому столу.

Пока она наливала чай из красивого фарфорового чайника, я быстро пробежалась взглядом по присутствующим. Ксюша – сама невозмутимость. Она, казалось, вообще не обращает на меня никакого внимания, зато ее брат сыпет остротами, как заправский клоун.

«И откуда такой пошлости нахватался?» – стараюсь не вмешиваться своими ответами в его монолог.

– Эй, Ромео, кончай уже. По-моему, ты уже достал Алису, – вдруг громко оборвала его очередной пошлый подкат сестра. – Топай переодеваться, тебя уже водитель ждет, – напомнила она.

Ярик, совсем как его папаша, вонзил высокомерный взгляд в ее лицо, театрально поднялся, отвесил присутствующим низкий поклон и, тряхнув ворохом льняных кудрей, с видом обиженного ребенка удалился.

Анна Юрьевна, вышла в самом начале его представления, так что сейчас мы остались с Ксенией одни.

– Не обращай на него внимание, – заметив промелькнувшую в моем взгляде благодарность, сказала она. – Он избалованный и инфантильный – большой ребенок. Но будь осторожна, как любой уверенный в своей безнаказанности малыш, он очень мстительный. Знаешь, это как с детьми в песочнице: если не дали поиграть чужой совочек, треснет машинкой по башке.

– Образно, – отвечаю я, удивляясь про себя, как честно для любящей сестры она описала Ярика.

– Таков мой братец, – язвительно усмехнулась Ксения и, поднявшись со стула, направилась к выходу.

– Слушай, а почему нигде не упоминают про тебя? Я вообще думала у твоих родителей только один ребенок. Ничего, что я так в лоб? – тут же добавляю я, поняв, что снова сморозила глупость. Когда-нибудь мой язык меня доконает.

Ксюша разворачивается и молча поднимает вверх правую руку. Я сначала не понимаю, что именно она хочет мне показать. Ну, странная кожаная перчатка на ремнях. Современная мода так многолика, что я давно ничему не удивляюсь.

– Не дошло? – видя мой вопросительный взгляд, она отстегивает ремешки и снимает перчатку… вместе с рукой. Я чувствую, что краснею до самых кончиков волос. – Согласна, не очень приятное зрелище, – восклицает она. – Как ты понимаешь, я – бракованный товар, который не принято показывать ни партнерам, ни друзьям, ни, тем более, прессе. То ли дело Ярик.

Я чувствую, что не знаю, что сказать, и просто продолжаю пялится на ее культю. Где-то внутри моего сознания внутренний голос возмущенно кричит: ну и что нет кисти. Ты красивая, здоровая, и в отличии от своего брата умная. Но рот словно судорогой свело, и я продолжаю молчать. Мне никогда не было так стыдно за собственное молчание. Я буквально выскакиваю за ней в коридор, но Ксюши там уже нет. Подхожу к ее комнате, прислушиваясь – тихо. Постучать? – уже заношу руку, но в последний момент меня что-то останавливает. Что я могу ей сказать? Пожалеть? Думаю, жалости она слышала за свою жизнь много. И ухожу с отвратительным осадком внутри.

В следующий свой визит стараюсь закончить уборку пораньше. Все думаю о том, что нужно обязательно зайти к Ксюше. Не извиниться, а просто по-дружески. Сейчас у нее занятия cпедагогом по вокалу и комната ее пуста. Как и все другие комнаты в доме, она похожа на покои дворца. Витиеватая лепнина на потолке, зеркала в тяжелых старинных рамах, рюшки, подушки и даже огромный кукольный дом. Протирая пыль, я, как маленькая, заглядываю в крошечные окошки. А там, точная копия этого дома: и ее спальня, и кухня, и холл с мягким полукругом белоснежной мраморной лестницы. Волшебство! Мне бы такой в детстве.