Герман Яковлевич утёр лицо несвежим, измятым носовым платком, встал, выпрямился, поцеловал в лоб свою умную девочку и внимательно поглядел в её честные, чистые глаза.

– Люба, ты ведь не любишь его, ведь он дрянь. Ты хорошо подумала? Ты окончательно решила?

Она ответно смотрела на него и прекрасно понимала: отец знает, что её согласие – её жертва, и он, к постыдному сожалению, готов жертву-то принять, а вопрос об обдуманности решения – для красного словца, для виду.

– Я люблю Игоря Нечаева и собираюсь за него замуж, – сухо, твёрдо и заученно ответила дочь.

Шлиц встрепенулся.

– Конечно, конечно, моя девочка. Всё, что хочешь! Он придёт вечером, кажется, ты сказала? – забормотал Шлиц. – Где он остановился?

Шлиц пытался казаться сдержаннее, печальнее, но в нём был явно заметен огонёк облегчения и весёлости, от него отлегло: скоро, очень скоро в его руках будет нужная сумма и он избежит паденья и позора.

– В «России», – коротко ответила Люба.

– В «России»? Ты, пожалуйста, позвони ему, пригласи к нам.

– Непременно, – бесчувственно сказала Люба.

А вечером, как только Игорь переступил порог квартиры, Люба, выждав, пока он поцелует ей руку, не пропуская его дальше прихожей, глядя на него в упор (он определённо разбирал содержание Любиного взгляда), произнесла:

– Я буду твоей женой, Нечаев, – пауза. – Но настоятельно прошу: разыграем, будто мы сами решили пожениться. Больше не тереби отца и передай ему деньги незамедлительно. Я хочу, чтобы всё это как можно быстрее закончилось.

Игорь молчал. Он так давно ждал, так долго шёл к победе! Нечаев, ничего не отвечая, самодовольно растянул губы в ухмылке превосходства: у него получилось, всё получилось, а иначе и быть не могло! Нежно взяв в обе руки Любины щёчки, он наклонился к её алым губам и с закружившейся от счастья головой стал их целовать упоённо и властно. Она уже не вырывалась из его объятий, но на поцелуй не отвечала, стояла, равнодушная и терпеливая.

Теперь же они всей честнОй компанией отбывали на белом пароходе «Адмирал Нахимов» из Новороссийска в Сочи, чтобы Нечаев официально смог представить родителям и окружению свою законную невесту.

Пока Герман Шлиц обсуждал деловые вопросы в Новороссийске, в Управлении Черноморского пароходства, Игорь и Люба грелись на песке Анапского пляжа, ели чебуреки, пили местное вино.

Шлиц планировал отправить за ними машину, чтобы дети приехали ко дню отплытия парохода, но обстоятельства, как всегда, изменились: Анастасия Юрьевна, видите ли, пожелала немного побаловать себя анапским солнышком и горячим золотым песочком. Супруги Щлиц поехали за молодёжью сами.

На обратном пути, спустившись с Верхнебаканского перевала и подъезжая к Цемдолине, их машина столкнулась со встречными «Жигулями», значительно повредив свой «экстерьер». Ввиду аварии семья опоздала к отправлению лайнера. Шлиц с помощью ГАИ сумел дозвониться до береговой службы и распорядился задержать лайнер у причала. А тут ещё некстати, пока ожидали другой машины, какой-то не пойми откуда взявшийся мужичонка дёрнул из стоявших рядком вещей небольшую дорожную сумку, что-то вроде саквояжа, и дал дёру в сторону леса. Это произошло настолько внезапно и стремительно, что никто и глазом не успел моргнуть, ведь все были напуганы, пребывая в нервном потрясении и думая лишь о том, что чудом остались в живых. Путешествие по морю вообще может не состояться. Организованную милицией погоню Шлиц приказал отменить из-за недостатка времени и бесполезности растрачивать силы, рыская по низкорослому непролазному горному лесу (Герман Яковлевич не предполагал же, что в сумку со шмотками Анастасия запрячет бриллиантовые побрякушки).