Снова заскрипел металл. Снова разнёсся этот звук по трубе – теперь уже двойным эхом, словно кто-то невидимый вторил шагам Михи из глубины.

Третьим был Леха. Он задержался на мгновение, глядя в темноту трубы, как в пасть чудовища. Потом выругался – коротко, зло – и шагнул вперёд. Его широкие плечи едва не касались стен трубы. Казалось, он вот-вот застрянет, но Леха втянул живот и протиснулся внутрь. Металл под его весом заскрипел громче, протяжнее – словно труба сопротивлялась, не желая принимать его.

Один за другим бойцы входили в трубу. Каждый медлил перед входом – кто на секунду, кто на полминуты. Каждый смотрел в черноту перед собой и думал одно и то же: не выйду. Не вернусь. Это конец.

Но каждый делал этот шаг.

Сашок наблюдал, как его товарищи исчезают во тьме. Кто-то шептал молитву, кто-то сжимал в кармане талисман, кто-то просто стискивал зубы. Труба забирала их – одного за другим, поглощая, как голодное животное.

Очередь медленно таяла. Бойцы один за другим исчезали в зеве трубы, их фонари превращались в тусклые точки света, которые постепенно гасли в темноте. Сашок переминался с ноги на ногу, ощущая, как по спине стекают капли холодного пота. Горло перехватило. Он сглотнул – с трудом, будто проталкивал камень.

Перед ним остался только один человек – Петрович из второго взвода. Старый прапор с седыми висками и шрамом через всю щеку. Петрович перекрестился, пробормотал что-то неразборчивое и шагнул в трубу.

Настала очередь Сашка.

Капитан Орехов стоял сбоку, неподвижный, как статуя. Его взгляд – холодный, оценивающий – скользнул по Сашку.

– Давай, – произнёс он тихо.

Сашок сделал шаг вперёд и замер. Труба раскрывалась перед ним – чёрная пасть, уходящая в никуда. Металлические стенки тускло блестели в свете фонарей, словно влажные от слюны. Сашок вдруг почувствовал, что его тело не слушается. Ноги будто приросли к полу.

Он опустил взгляд вниз, туда, где начиналась труба, и замер. В этой темноте было что-то живое. Что-то дышащее. Сашок слышал это – тихое, размеренное дыхание, не принадлежащее никому из людей вокруг. Оно доносилось из глубины трубы, словно сама тьма дышала, ожидая его.

Внутри Сашка застучало. Бум-бум, бум-бум. Он сглотнул вязкую слюну, чувствуя, как по спине стекает холодная струйка пота. Что-то в этой трубе было неправильным, чужим, и его тело понимало это лучше, чем разум. Как удары молота по наковальне. Как шаги тяжёлых сапог по металлическому полу.

Темнота внизу словно сгустилась, приобрела форму. Она звала его. Не голосом – ощущением. Сашок почувствовал это притяжение – как будто труба была не просто металлической конструкцией, а живым существом, которое хотело его поглотить.

– Что встал? – раздался голос капитана за спиной. – Время.

Сашок не мог отвести взгляд от темноты. Она пульсировала, дышала, жила своей жизнью. И в этой темноте было что-то ещё. Кто-то ещё.

Сто первый.

Мысль пришла внезапно, словно кто-то шепнул её прямо в ухо. Сашок вздрогнул и обернулся. Никого. Только капитан Орехов, смотрящий на него с холодным нетерпением.

– Я… – начал Сашок, но голос сорвался.

Дыхание темноты стало громче. Ритмичное, глубокое. Оно заполняло пространство, вытесняя все остальные звуки. Сашок чувствовал, как его собственное дыхание невольно подстраивается под этот ритм.

Сашок глубоко вдохнул и шагнул в трубу. Ноги коснулись металла – неожиданно тёплого, почти горячего. Странно. Он ожидал холода, а не этого мягкого, живого тепла, словно труба хранила внутри себя чьё-то дыхание.

Пригнулся, чтобы не удариться головой. Спина сразу заныла от неестественной позы. Первые шаги дались с трудом – подошвы ботинок скользили по маслянистой поверхности. Пришлось двигаться осторожно, почти на ощупь, касаясь рукой стенки трубы.