Стивен Кинг за железным занавесом (история книг С. Кинга в СССР и России, 1981-2025) Ернар Шамбаев
Введение
5 марта 2022 года, на фоне вооруженного конфликта между Россией и Украиной, Стивен Кинг пошел на беспрецедентный шаг, который разделил его российских поклонников на два непримиримых лагеря. В своем официальном аккаунте в Твиттере он заявил, что не будет заключать новых контрактов с российскими издательствами и продлевать уже существующие. Через несколько недель, в конце марта, это заявление приобрело юридическую силу: издательство «АСТ», многолетний партнер Кинга в России, было официально уведомлено о прекращении сотрудничества. Новых книг Кинга в российских магазинах больше не будет.
Это решение знаменитого американского писателя потрясло книжное сообщество. Для одних оно стало символом принципиальности и борьбы за моральные ценности. Для других – предательством, жестоким ударом по читателям, которые любили и восхищались автором десятилетиями. Социальные сети захлестнула волна яростных споров. Одни уверяли, что продолжат читать Кинга любой ценой, либо скачивая книги с пиратских сайтов, либо заказывая самиздат с маркетплейсов. Другие заявляли, что для них Стивена Кинга больше не существует.
Все снова вернулось на круги своя. Страна словно откатилась в 1990-е, эпоху массового пиратства, когда книги Кинга распространялись в дешевых, наспех переведенных изданиях, продававшихся на книжных рынках, развалах и в подземных переходах. Но это была лишь вершина айсберга. Как мы узнаем позже, нарушение авторских прав Кинга началось задолго до 90-х: в Советском Союзе его произведения тоже печатались без согласия автора и уведомления западных издательств.
Каждая новая книга Кинга была событием. Их ждали, обсуждали, предвкушали. Даже те, кто давно утратил к нему прежнюю любовь, не могли пройти мимо. Стивен Кинг стал неотъемлемой частью нашей повседневной жизни, почти «своим», человеком, чье творчество органично вписалось в русскую культуру.
В начале 1990-х его книги выходили гигантскими тиражами. В 2019 году он стал самым издаваемым автором в России, опередив всех отечественных писателей. Его имя звучало отовсюду: из телевизора, кинотеатров, с экранов телефонов и мониторов. О нем спорили литературные критики, его произведения разбирали на цитаты. В Рунете можно было найти тысячи рецензий, бесчисленные видеообзоры на YouTube с очередным «топ-10 экранизаций» или «списком лучших романов короля ужасов». Молодые писатели говорили, что Кинг научил их работать с ритмом текста, строить сюжет, создавать запоминающихся персонажей. Его творчество стало предметом научных исследований – на его романах защищали дипломы и диссертации.
Решение Кинга стало поворотным моментом для огромного сообщества российских кингоманов, оно положило конец привычной стабильности, когда любимые книги Кинга можно было легко найти на прилавках или в интернет-магазинах. Теперь любовь к «королю ужасов» превращалась в своеобразное сопротивление – чтение его произведений становилось актом выбора, а иногда даже вызовом.
Но что стоит за этим решением? Почему Кинг, который десятилетиями был любимцем русскоязычного читателя, решился на столь радикальный шаг? Как это решение перекликается с его долгой и непростой историей отношений с Россией и ее читателями?
Чтобы понять значение этого момента, нужно вернуться к самому началу – к первому появлению Стивена Кинга в СССР. Это история о том, как советская система, несмотря на железный занавес и идеологический барьер (а в чем-то и благодаря ему), пропустила к себе неоднозначного американского писателя. Это еще и история о людях: от советских переводчиков, редакторов и журналистов до простых читателей, которые открывали для себя мир Кинга, писателя, не похожего ни на кого.
Стивен Кинг в СССР и России – это не только история книг отдельного писателя. Это и наша с вами история. И каждое десятилетие этой истории было насыщено противоречиями, драмами и неожиданными поворотами. Как и почему Стивен Кинг стал для нас таким значимым? Что сделало его родным? И почему его уход вызвал столь сильную реакцию?
Начав с 1981 года, мы проследим, как все началось, как развивалось, и увидим, как сегодняшний кризис стал отражением сложной, полной драм отношений между Стивеном Кингом и страной, которая его так любила, но, возможно, так до конца и не поняла.
Глава 1. «Империя зла» против «Империи страха»
Сражение за юные умы
Мальчик Леня не хотел учить английский язык. Мальчик Леня, как и все мальчишки его возраста, хотел играть в футбол, драться со сверстниками и гонять собак. Однако отец Лени – Вениамин Иосифович Володарский, преподаватель английского языка в Институте иностранных языков имени Мориса Тореза (ныне МГЛУ), – был человеком строгих правил и несгибаемой педагогической воли. «Не выучил, не сделал то, что я тебе сказал, – значит, не пойдешь гулять»[1], – слышал Леня чуть ли не ежедневно. С точки зрения современной педагогики и гуманистического подхода к воспитанию, такой метод вызывает сомнения. Сегодня его назвали бы авторитарным и, возможно, травмирующим психику ребенка. Но в советские времена с детьми особо не церемонились. В Советском Союзе дети часто сталкивались с жесткой дисциплиной, а требования родителей не обсуждались – они неукоснительно выполнялись. «Тяжело в учении – легко в бою» – еще одна любимая присказка отца Лени. Вениамин Иосифович тогда даже не представлял, что его сыну предстоит стать первым переводчиком Стивена Кинга.
Так или иначе, Леня учился. Много учился. Читал все, что попадало под руку. Когда дома закончилось все интересное на русском языке, перешел на английскую литературу. Первой такой книгой стал роман Агаты Кристи. Требовательность отца дала свои результаты – мальчик вырос и стал мастером синхронного перевода (имя Леонида Володарского еще всплывет в главе про видеосалоны в СССР). Хорошее знание английского языка открывало двери в самые разные профессиональные миры: он работал устным переводчиком, переводил фильмы.
Однако всего этого Володарскому было недостаточно. Он жаждал большего – творческой реализации. Читая английскую и американскую литературу в оригинале, хотел попробовать себя в художественном переводе. А еще на переводах тогда можно было здорово заработать – в советские времена за художественную литературу платили куда щедрее, чем сейчас. За один рассказ переводчик мог получить больше, чем была средняя зарплата по стране. Володарский часами просиживал в Библиотеке иностранной литературы, где перелистывал книги, выискивая что-то новое, необычное, цепляющее. Для публикации предпочтительнее были рассказы.
Однажды ему в руки попался сборник рассказов «Night Shift» («Ночная смена») одного американского писателя, имя которого ничего не говорило Леониду. Но, открыв книгу и начав читать, он не мог остановиться и проглотил сборник за несколько часов. Это было нечто новое – мрачное и захватывающее. Стиль Стивена Кинга одновременно пугал и притягивал, его рассказы пронизывали до мурашек.
Вдохновленный прочитанным, Володарский решил попробовать перевести несколько рассказов. Переводить художественную литературу, сидя в библиотеке, – квест тот еще, а выносить книги из Библиотеки иностранных языков запрещалось. Но Володарский был товарищем ловким и предприимчивым. Обзаведясь нужными связями в «Иностранке»[2], он вынес сборник рассказов «Ночная смена» из библиотеки и, обложившись словарями, начал переводить Кинга дома в комфортной обстановке[3].
Работа захватила его целиком, отшлифовывалось каждое слово. После долгих часов труда он разослал переводы в редакции различных газет и журналов, надеясь, что там оценят нового для советского читателя автора. Откликнулись только в «Юном технике», отобрав рассказ «Сражение» (Battleground), который Кинг написал в 1972 году.
«Сражение» очень понравилось главному редактору Святославу Чумакову[4]. Он увидел и интересный, незаурядный сюжет, и сатиру на милитаризм, и жестокость американского общества, и пороки капиталистического мира. Вся редакторская жизнь Чумакова была связана с подрастающим поколением: он работал в «Пионерской правде», «Юном технике», «Технике – молодежи». Ошибочно думать, что работа редактора журнала для юного поколения была проста и безоблачна. Даже на таком месте самым важным было не потерять бдительность. Нередко это было сродни хождению по минному полю. В 1984 году главного редактора журнала «Техника – молодежи» Василия Захарченко со скандалом сняли с должности за публикацию романа Артура Кларка «2010: Одиссея Два», где фамилии космонавтов подозрительно совпадали с фамилиями советских диссидентов. Спасибо товарищу Кларку, большому другу СССР, за троллинг 80-го уровня! Удружил так удружил.
Чумаков одобрил рассказ, сделал необходимые поправки, позвонил художнику Владимиру Овчининскому[5] и, немного поразмышляв, написал послесловие к рассказу:
«Любители фантастики знают, насколько отличается солнечный, яркий мир будущего в рассказах, повестях, романах советских мастеров этого жанра от книг писателей Запада, в которых так часто будущее представляется мрачным и жестоким. Сюжеты их произведений становятся как бы продолжением того мира, где они живут, где царят жестокость и насилие, где нагнетается военная истерия. Часто фантастические произведения становятся беспощадной сатирой на окружающую действительность. Сатиричен и рассказ «Сражение», который вы прочитали. Автор нашел для осуждения насилия любопытный и парадоксальный прием: игрушки. Миллионы игрушечных ракет, самолетов, подводных лодок выпускаются сегодня в Америке, с детства приучая ребят к мысли о войне. И вот эти милитаристские суперкибернетические игрушки в жестоком мире Америки будущего вступают в сражение с наемным убийцей. Погибает всего один убийца, разрушается один набор милитаристских игрушек, но мир равнодушия и жестокости этого и не замечает. И завод продолжает штамповать «сундучки», которые пробуждают в ребятах будущих "зеленых беретов", наемников, таких же, как Реншо».
