Основным полем деятельности Валентины Васильевны была английская литература, как классическая, так и современная. Однако ее интересы не ограничивались только текстами. Она считала, что литературоведение не должно быть оторвано от жизни, и стремилась лично общаться с авторами, находить взаимосвязи между литературой и современными культурными процессами. Будучи членом Союза писателей СССР, она побывала в Великобритании более 10 раз и вела переписку почти со всеми заметными английскими авторами современности. Во время одной из этих поездок, в 1980 году, она впервые услышала о Кинге.

Ознакомившись с романами Кинга, Ивашева безошибочным классово-идеологическим чутьем увидела потенциал лишь в двух из них: «Мертвой зоне» и «Воспламеняющей взглядом» (который она назвала «Воспламенительницей»). «Мертвая зона» показывала, как аморальность и коррупция пронизывают американскую политическую систему, а «Воспламеняющая», в свою очередь, обличала «грязные методы» правительственных организаций США, таких как ФБР, ЦРУ и Пентагон. Остальные произведения Кинга Ивашева сочла неподходящими для публикации. В начале 1980-х годов готические романы о призраках в отелях и вампирах, захватывающих американские городки, противоречили политике атеистического воспитания и были бы восприняты как идеологически чуждые. Здесь также необходимо добавить, что Ивашева, судя по всему, искренне верила в биоэнергетику (парапсихологию).

Именно этим романам Ивашева посвятила статьи, которые были напечатаны в журнале «Современная художественная литература за рубежом» в 1981 и 1982 годах. Позже она включит их в свою книгу «Новые черты реализма на Западе» (1986).

«"Мертвая зона" не может быть причислена к произведениям развлекательной литературы: художественное достоинство образов, созданных автором, несомненно. Сдержанный драматизм повествования, тонкость лирических мотивов и психологических экскурсов, экономность художественных средств выдают одаренного прозаика, обладающего вкусом и чувством меры»[10], – не скупится на похвалы Ивашева. Напомню: на дворе – начало 1981 года. В СССР Стивен Кинг тогда был не только не признан – о нем попросту вообще никто не знал и не слышал.

«Смысл романа – в его глубоком обличительном подтексте. Вчитываясь в новую книгу С. Кинга, приходишь к убеждению, что все в ней служит в конечном счете смелому, беспощадному даже разоблачению методов, какими пользуются современные поджигатели войны, готовясь к истреблению противника… Сегодня, когда в США все громче говорят о правомерности «ограниченной» ядерной войны, когда правящие круги этой страны все чаще кладут в основу своей политики стратегию напряженности, роман С. Кинга звучит как страшное предупреждение, предостерегает от прекраснодушия и излишнего оптимизма»[11], – пишет во второй статье Валентина Васильевна.

«Роман-предупреждение», «роман-предостережение»… Советская критика обожала наделять такими ярлыками любые произведения, в которых можно было углядеть намек на угрозу, даже если сам автор не ставил перед собой подобной задачи.

В советской литературе существовал устоявшийся канон: литература должна не только развлекать, но и воспитывать, направлять, предупреждать. Этот подход активно переносился и на западные произведения. Если в романе имелись элементы катастрофы, социальной критики или научной фантастики с мрачными предсказаниями, его неизменно записывали в разряд «предупреждений». Даже если автор просто создавал напряженный триллер, советская критика стремилась обнаружить в нем политический или идеологический подтекст. Книга превращалась в средство пропаганды, даже если ее создатель этого вовсе не предполагал.