28 сентября на фоне переговоров о продаже Китайско-Восточной железной дороги государству Маньчжоу-Го его власти с подачи японцев арестовали шестерых советских служащих. Судя по всему, японцы стремились заполучить КВЖД по бросовой цене. Советские представители требовали 250 миллионов рублей, а японцы предлагали десятую часть этой суммы – 50 миллионов бумажных иен. Сталин прервал переговоры. Кроме того, он приказал начать пропагандистскую кампанию против японского милитаризма, при том что воздерживался от аналогичных шагов в отношении нацистской Германии [1005].

Енукидзе, германофил и человек, приближенный к Сталину, вместе с германским послом Гербертом фон Дирксеном составил план по поиску modus vivendi, в рамках которого предполагалось послать к Гитлеру какое-нибудь влиятельное лицо, даже при отсутствии формального приглашения. По их замыслу в Берлине по пути на родину должен был сделать остановку еврей Николай Крестинский, бывший советский посол в Германии, бегло говоривший по-немецки и в тот момент лечившийся в Киссингене. Литвинов выступил против этого шага, но Молотов и Каганович поддержали идею Енукидзе, и с ними согласился и Сталин. Гитлер с неохотой уступил понуканиям своего Министерства иностранных дел принять «жидобольшевистского» посланника [1006]. Впрочем, сразу после этого (14 октября 1933 года) фюрер объявил по радио, что Германия выходит из Лиги Наций [1007]. Францию охватили слухи о превентивной войне [1008]. 16 октября Молотов и Каганович в послании Сталину высказались против остановки Крестинского в Берлине. «Непонятно, почему должен отпасть вопрос о заезде Крестинского, – отвечал диктатор в тот же день. – Какое нам дело до Лиги Наций и почему мы должны произвести демонстрацию в честь оскорбленной Лиги и против оскорбившей ее Германии?» [1009] Однако наркомат иностранных дел уже отказался от участия в этом гамбите [1010].

Сталин снова отправился в путь, 9 октября 1933 года прибыв в Мюссеру – находившееся в нескольких милях южнее Пицунды уединенное приморское имение в греко-римском стиле, незадолго до этого принадлежавшее армянскому нефтяному магнату [1011]. С подачи Лакобы рядом для Сталина строилась еще одна роскошная дача (только писсуары на даче были отечественного производства) [1012]. На следующий день в Нью-Йорке Генри Моргентау-младший, исполняющий обязанности министра финансов, устроил встречу Уильяма Буллита, миллионера из Филадельфии и доверенного лица Франклина Рузвельта, с неофициальным советским представителем. Рузвельт стремился найти союзников в деле сдерживания японского экспансионизма, а кроме того, его беспокоил Гитлер и осаждали американские бизнесмены, не желавшие лишаться доступа к рынку СССР после того, как оттуда стало поступать намного меньше заказов. У Буллита имелся черновик письма от американского президента, адресованного Калинину (формальному главе Советского государства) и содержавшего приглашение в Вашингтон для представителя, выбранного советской стороной. Сталин, поспешивший вернуться в Гагру, велел Молотову принять приглашение и рекомендовал отправить в Америку Литвинова. Последний в шифрованной депеше пытался отказаться, однако Сталин и Калинин в послании Молотову и Кагановичу (17.10) настаивали на кандидатуре Литвинова и требовали действовать «смелее и без задержек, так как сейчас обстановка благоприятна»