– Хоть самую малость?

– Ноль процентов.

– Извините, но мне трудно в это поверить. Я понимаю, что Николаев подонок. Но все-таки он был ярким человеком. Фанатиком, который убежден в своей правоте. Суду кажется, что встречи с таким человеком не могли пройти для вас совершенно бесследно.

Кулинер снисходительно улыбнулся.

– Николаев был придурком и фантазером. Я же человек серьезный, с высшим образованием, работаю начальником отдела в крупном тресте и на этого дурачка не обращал никакого внимания.

– Понятно! – разочарованно вздохнул председатель, видя, что ловушка не удалась.

Тут бы Кулинеру помолчать. Но хотя он был человеком образованным и даже умным, но при этом весьма самодовольным.

– Скорее уж я имел влияние на Николаева! – зачем-то добавил он.

– И в чем заключалось ваше влияние?

– Он уважал меня и старался поступать так, как я ему советовал.

– Какая наглость! – поразился председатель. – Первый раз вижу человека, который с таким чудовищным бесстыдством изобличает себя в организации убийства!

– Ужас! Ужас! – зашептались между собой судьи, которые моментально потеряли добродушный вид, и за какие-то доли секунды превратились из веселых дядечек в суровых служителей Фемиды.

– Суд удаляется для вынесения приговора! – строго объявил председатель, ударив по столу молоточком.

Кулинера и двух несчастных женщин, которым не повезло оказаться с ним на одной скамье подсудимых, приговорили к расстрелу без права апелляции.

Пока НКВД, прокуратура и суды изобличали убийц Кирова в Ленинграде, мысли Сталина текли по другому руслу, о котором мы расскажем в следующей главе.

– Если Кирова так легко убили в Смольном, то меня также легко могут убить в Кремле! – думал Сталин. – Накануне войны это будет означать, что страна останется без лидера. Нужно принимать меры.

Сталин дал указание НКВД провести проверку технического персонала Кремля: охранников, работниц столовой, библиотекарей, уборщиц и т.д.

Кремль тогда был государством в государстве. Если хозяином СССР был Сталин, то хозяином Кремля его друг со времен кавказской молодости Авель Енукидзе. В подпольной дореволюционной работе Енукидзе был левой рукой вождя (о правой руке, Орджоникидзе, мы поговорим позднее).

С 1918 года Енукидзе бессменно занимал должность секретаря ВЦИК.

Сейчас (в двадцатые годы двадцать первого века) такой должности не существуют и аналогов ей нет. В круг обязанностей Енукидзе входила разработка законов (он был вторым человеком в парламентской системе после председателя ВЦИК Калинина) и руководство аппаратом ВЦИК. Кроме того, ему подчинялась комендатура Кремля, все его технические службы и даже отдельный полк ВЦИК, который нес охрану Кремля.

Енукидзе был человеком добродушным. Если к нему обращались с просьбами о помощи, он всегда старался помочь. Особенно он не мог устоять перед обаянием женщин.

Он не был бабником или сексуально озабоченным человеком. Просто, если красивая женщина пускала в его кабинете слезу или смотрела на него долгим нежным взглядом, он, как истинный рыцарь, старался защитить ее.

Когда органы НКВД начали проверку технического и обслуживающего персонала Кремля, они ужаснулись.

Уборщицами там работали красавицы семнадцати-двадцати пяти лет, которые почти все на проверку оказались из семей раскулаченных кулаков. После проведения коллективизации их папы пошли по этапу, а дочки бежали в Москву, где их приютил Енукидзе.

Еще хуже дело обстояло с интеллигентными профессиями: библиотекаршами и телефонистками. Почти все они имели дворянское происхождение (нашлись даже княгини) или были родственниками оппозиционеров (например, старшим библиотекарем работала жена родного брата Каменева – Н.А. Розенфельд).