— И толку от твоих знаний? Король, Уолси и наш дядя отдадут его твоему женишку...

— Почему ты говоришь так, будто это моя вина?

Джордж поджимает губы, и мы расходимся, чтобы вновь сойтись через несколько секунд. Мне обидно, что брат ведет себя так, будто я сама себя вызвала из Франции и выбрала Батлера в женихи.

Но нет. Нашего брака хотят граф Суррей, а еще король и его лорд-канцлер, кардинал Уолси. Именно кардиналу принадлежит идея выдать меня за Батлера, чтобы решить давний спор наших семейств вокруг графства Ормонд.

И, справедливости ради, их можно понять. Конфликт между Батлерами и Болейнами чуть не перерос в вооруженный мятеж, а наш с Джеймсом брак — самый очевидный выход.

— Ладно, забудь об этом, — Джордж вырывает меня из размышлений. — В конце концов, без титулованного мужа ты никто. А для меня отец найдет что-нибудь получше.

Его улыбка похожа на оскал. Меня захлестывает обида вперемешку с возмущением.

— Это Батлер без меня никто, — шиплю я. — По матери мы Говарды! Или наша королевская кровь для тебя ничего не значит?

— И где же наша мать с ее королевской кровью?

Он звучно усмехается, но в его глазах я вижу отражение собственной печали. Он прав. Нашей матери давно уже нет места ни при дворе, ни в сердцах таких, как графиня Суррей и герцогиня Саффолк. Или в сердце королевы.

Матушку не сослали, нет. Не выгнали со скандалом. Ее просто не пригласили.

— Если не хочешь присоединиться к матери, — говорит Джордж, пока мы разворачиваемся, — прекрати произносить вслух всё, что приходит тебе в голову.

Я тихонько смеюсь.

— Ты слишком хорошо меня знаешь, чтобы думать…

— Тогда хотя бы постарайся выглядеть нормально.

— Тебе не нравится, как я выгляжу?

Я стараюсь произнести это безразлично, но слова ощущаются, как осколки в горле. Мне казалось, что Джордж сейчас выдаст очередную насмешку, но он серьезно отнесся к вопросу.

— Дело не в том, что мне нравится или не нравится. Просто если ты хочешь, чтобы тебя приняли при английском дворе, ты должна одеваться как англичанка, а не француженка.

Он понижает голос.

— Теперь французы наши враги…

— Но не мои.

Брат прожигает меня грозным взглядом и цедит сквозь зубы:

— Надеюсь, у тебя хватит ума об этом промолчать.

— Предлагаешь мне просто взять и выкинуть полжизни?

Он резко останавливается, и мы застываем посреди зала. От неожиданности я спотыкаюсь и налетаю ему на руки.

— Ты англичанка, — яростно шепчет он. — А еще ты Болейн, и поэтому должна…

— Перестань мне рассказывать, что я должна, ты мне не отец!

Боже, как по-детски это прозвучало.

— Пока отца здесь нет, именно я за тебя отвечаю, — бормочет брат.

На это невозможно не рассмеяться.

— Хорош опекун, который занят только выпивкой и картами.

Джордж презрительно кривится.

— Не тебе меня в этом упрекать.

Наш поединок взглядов длится еще несколько мгновений, а потом глаза Джорджа вдруг становятся… Теплыми? Не понимаю, с чем связана перемена. Но он уже тянет руку, чтобы заправить мне под капюшон выбившуюся прядь волос.

Я замираю от восторга. Хочу подпрыгнуть и обнять его! Почувствовать тепло семьи.

Пальцы Джорджа такие же мягкие, как и голос, которым он произносит:

— Знаешь, Анна, если бы ты постаралась хоть немного, то... ну... была бы почти хорошенькой.

Я изо всех стараюсь держать лицо, чтобы не выдать резкую боль в груди.

— Спасибо, брат. Высокая похвала.

Не дожидаясь, пока мелодия стихнет, и я покидаю зал, по пути баюкая груз обиды у себя на руках.

3. Глава 3

После разговора с Джорджем мне стало еще хуже. Будто разница между мной и остальными придворными теперь физически ощутима. Возможно, если бы мне было, чем заняться, эти мысли не терзали бы меня так сильно, но я не знаю, чем себя занять.