– Это точно не от Бога, – высказала свое мнение Луиза и взяла за руку Светлану, которой стало не по себе. – Вы вроде про икону начали говорить.

– Не уснешь потом, – подал голос Борис.

– То-то и оно! – согласился Михаил Вячеславович с ней. – Вот и Тютчева, девушка очень умная, образованная и религиозная, была того же мнения, что и Луиза. А ей мы можем верить: она присутствовала на сеансе, хотя, после ее высказываний, духи якобы запретили ей там появляться. Но и она подтверждала незаурядные способности Юма, пусть даже и относила его дар, как и проделки духов, к силам совершенно другого рода, к дьявольским. Хотя Юм принял православие, и у него было две русские жены…

– Борис у нас тоже крещеный, – вздохнула Светлана, – а что толку. Разве что столы не вертит.

Племянник обиженно примолк, сосредоточившись на еде. Михаил Вячеславович посмотрел на него и продолжил:

– После участия в нескольких сеансах царская чета тоже потеряла интерес к медиуму. Все-таки раньше религия была частью воспитания, и люди искренне верили в Бога, и сильные мира сего не были исключением, а могли послужить даже примером. На все праздники члены императорской семьи обязательно дарили друг другу иконы, отстаивали все службы, а Николай 1 даже пел с церковным хором. На пасху император с императрицей на ногах часами терпеливо принимали христосования, отчего щеки и руки становились черными. А вот Федор Тютчев, как любой творческий человек, будучи чрезвычайно чувствительным, настолько поверил в силу столов, что даже пытался предсказывать некоторые события. Дочь скептически относилась к его увлечению, о чем с юмором и писала.

– Да уж, обхохочешься, когда вокруг все вращается и летает, – вставил Борис.

– А чашка с ложка тоже? – вытаращил глаза Алик, приподняв тарелку. – И котлетка?

Михаил Вячеславович кивнул и продолжил:

– Юм уехал из России, но шлейф мистицизма за собой оставил. Вернемся к письму, которое было написано дамой, скорее всего, своей подруге. Общество, хоть и было увлечено спиритизмом, все же отдавало себе отчет в том, что это не имеет никакого отношения к православию, да и к любой другой религии. Поэтому во время сеансов из комнат, где они проводились, выносились иконы, а потом их вешали на место. И вот в том доме, где было много гостей, а также прислуга, которая подтвердила, что никто в это время не входил, икона и пропала. Все перерыли, но так ее и не нашли. Да и потом никто не видел – бесследно исчезла. Список был сделан с иконы в Новодевичьем монастыре (сейчас она в Кремлевском музее) хоть и меньших размеров, но в таком же золотом окладе, украшенном драгоценными камнями. Это была фамильная ценность, и передавалась она из поколения в поколение. А та, в свою очередь – с Одигитрии Смоленской, написанной аж в 11 веке и подаренной византийским императором Константином Мономахом своей дочери Анне, которая вышла замуж за Всеволода Ярославича. А уж его сын, Владимир Мономах, перевез ее в Смоленск.