Наоми первым делом повернулась к Синдел. Её лицо, обычно яркое и живое, теперь было мокрым от слёз и влажного воздуха. Рыжие волосы прилипли к её щекам, а глаза – те самые глаза, которые всегда были полны искр и света – теперь смотрели в пустоту.

– Почему ты решила, что это выход? – спросила Наоми, её голос был низким, но в нём звучала скрытая боль. Она смотрела прямо в глаза подруге, словно надеялась найти в них ответ, который мог бы развеять её страх.

Синдел молчала. Её губы дрогнули, но не произнесли ни слова. Она медленно подняла руку и сжала браслет на своём запястье, тот самый с янтарным камнем, который всегда выглядел чужеродно на её тонком запястье. Этот жест был тихим, но в нём чувствовалась какая-то отчаянная сила.

– Это не конец, Наоми, – прошептала она, её голос был тихим, но в нём звучала странная твёрдость, почти зловещая. – Это только начало.

Наоми почувствовала, как её сердце замерло. Слова Синдел прозвучали не просто как признание, а как предостережение. Она посмотрела на подругу, но та снова опустила взгляд, её пальцы нервно гладили поверхность браслета, как будто она пыталась найти в нём ответы.

Вдалеке за мостом раздался низкий гул. На первый взгляд это был всего лишь звук ветра, который завывал среди арок моста, но в этом звуке было что-то странное, глубокое. Он резонировал в груди Наоми, заставляя ощущать его не только ушами, но и всем телом.

Она быстро обернулась, её взгляд устремился вглубь моста. Там, где только что были видны края арок, теперь была только тьма. Мост казался бесконечным, его линии уходили в пустоту, теряясь в густой мгле. Эта тьма не была обычной. Она была плотной, словно её можно было потрогать, и в её глубинах притаилось что-то, невидимое для глаз, но тревожащее душу.

Наоми замерла. Её пальцы судорожно сжали собственные колени, пока она пыталась осознать увиденное.

– Что это было? – прошептала она, не отрывая взгляда от темноты.

Синдел, казалось, не услышала. Она сидела, опустив голову, её плечи чуть подрагивали, словно она слышала тот же гул, но уже привыкла к его зловещему присутствию.

– Он всегда там, – вдруг сказала Синдел, её голос был тихим, но каждое слово звучало отчётливо.

– Кто? – Наоми повернулась к ней, её сердце сжалось от ответа, который она, возможно, не хотела услышать.

Синдел не ответила. Её взгляд устремился на реку, воды которой вновь успокоились, но их тёмная поверхность напоминала зеркало, отражающее не свет, а только тьму.

Наоми хотела снова заговорить, но почувствовала, как холод начал обволакивать её плечи. Этот холод был не от ветра, он исходил изнутри, как предчувствие, которое пробирает до костей. Она знала одно: то, что произошло здесь, изменит их обеих навсегда.

Тусклый свет луны пробивался сквозь мутное больничное стекло, создавая на бледно-зелёных стенах причудливые тени. Они напоминали тонкие трещины, будто само пространство этой комнаты вот-вот разломится, открывая что-то неизведанное и пугающее. Воздух был густым, как застоявшаяся вода в старом колодце. Он тяжело давил на грудь, пропитывая каждую клетку тела стерильным, резким запахом дезинфекции, который не мог скрыть еле уловимую горечь страдания. Этот аромат был повсюду, проникая в кожу, волосы, мысли – как будто он сам был частью этого места.

Наоми сидела в углу палаты, прижавшись спиной к холодной стене. Её руки, обвившие колени, напоминали ослабленное кольцо, пытающееся сохранить свою форму. Глаза, покрасневшие от бессонных ночей, неотрывно смотрели на неподвижную фигуру, лежащую на больничной койке. Под её взглядом таилась смесь усталости, отчаяния и невыразимого чувства вины.