Сорные травы Диана Лисовская

Дебора сидела за вышиванием в углу гостиной, считавшимся её "местом" в Большом доме. Не испытывая ни малейшей радости от рукоделия, девушка работала иголкой лишь оттого, что её строгая и неизменно благочестивая тётушка не терпела праздности. С другой стороны, вышивка давала превосходную возможность не вступать в беседу и предаваться своим мыслям. Мысли, впрочем, были нерадостны.

Дебора равнодушно размышляла, вероятно, в сотый раз, как сложилась бы её жизнь, останься её родители живы. Тогда она, вероятно, так и не увидела бы Англию и провела всю жизнь в Индии. "Навряд ли бы что-то изменилось", – размышляла Дебора, – " "Вероятно, я бы сейчас всё так же сидела в гостиной, только не с тётей Маргарет, а с матерью. И было бы очень жарко". Прохлада – вот чем нравился ей английский север.

Она не могла не отметить, что стала здоровее с приездом сюда. " Жаль только, что красоты от этого не прибавилось".

– Дебора! Дебора, ты здесь? Маменька говорит, мы едем в гости! – Кэтрин, третья дочь миссис Маргарет Эдвардс, ворвалась в гостиную как вихрь, окруженная сполохами белых кружев и рюшей. – К леди Фаррел, надо полагать, – равнодушно отозвалась Дебора, складывая незавершённый платок на коленях.

– Ты волшебница, непременно волшебница, кузина! Мы получили её приглашение! Маменька сказала, мол, наконец-то наша знатная родственница укротила свою гордыню и мы, её близкие родственники, получили приглашение, которое, по праву, должны были три года как получить, а отец сказал…

– Я бы не сказала, что мы такие уж близкие родственники леди Фаррел,– ответила Дебора, – Признаться, я до сих пор не смогла уразуметь степень нашего с ней родства. К тому же она овдовела не столь давно, и, вероятно, не желала никого видеть, даже ближайших друзей.

– Целых три года? Ой, Дебора, но отец говорит, что это нелепо! На три года закрыться ото всех в этом мрачном старом замке, полном летучих мышей!

– Так ты не откажешься от приглашения в старый мрачный замок с летучими мышами, Кэтрин?

Младшая кузина зарделась, став ещё более похожей на яблоневый цвет.

– Тебе бы только дразниться, Дебора! А ведь она и тебя приглашает!

– Меня? – оторопела Дебора, вставая. – Я полагала, она даже не подозревает о моем существовании.

– Леди Фаррел все знает! – таинственно сообщила Кэтрин, – и мы первые, кого она пожелала видеть. Говорят, она решила снять траур. Отец сказал, что это глупость несусветная – носить траур три года, и, если на то пошло, носить его вообще. И что не было там великого горя, одно лишь желание показать себя. А маменька ответила, что он говорит чистейший вздор, траур, мол – проявление горя. Батюшка рассердился и добавил, что все женщины глупы и сентиментальны, и что он на месте леди Фаррел, с ее деньгами и связями, нипочем не стал бы запираться в северном замке на три года. Тут они стали ссориться…

– И тут тебя спугнули наконец, и ты прекратила подслушивать.

– Счастье, однако, что мы не католики и не испанцы: тебя бы непременно сожгли на костре. Откуда ты все про всех знаешь?

– Наблюдательность и здравый смысл, ничего более. Они зачастую сильнее любой магии. Кстати говоря, мне неведомо, кто застал тебя на месте преступления.

–Филипп, конечно. Отчего ему не сиделось у себя в библиотеке? Ой, Дебора, он такой скучный! Отец говорит, будет славно, если мы с ним лучше узнаем друг друга, но, право слово… Не знаю. Не могли же они с мистером Трентом сговориться за моей спиной? – Кэтрин неподдельно расстроилась. Дебора поневоле посочувствовала ей.

– Никто не заставит тебя выйти замуж против твоей воли, Кэти, – как могла мягче произнесла старшая из кузин, – последнее слово в любом случае останется за тобой. Кроме того, тебе только пятнадцать. От знакомства с Филиппом – от простого знакомства – тебе не станет хуже. Давай подумаем о вещах более приятных, например, о предстоящем визите к загадочной леди в черном, живущей в мрачном замке. Будет, разумеется, очень досадно, если замок окажется светлым, с голубями и цветами вместо паутины и воронов.

Кэтрин рассмеялась. Её было легко огорчить, однако же и в доброе расположение духа возвращалась она легко.

– Да, кстати, что же ты наденешь? Я вот думаю насчет моего белого муслинового платья, папенька подарил мне его ещё три месяца назад, но вот повода всё не было. Как думаешь, Дебора? А ты сама что наденешь?

– То же, что и всегда. Что до тебя, полагаю, это превосходная возможность явить миру прелестное платье, – ровным голосом ответила Дебора, не желая показывать свою озадаченность. Выбор нарядов был невелик, вдобавок сама она предпочитала так называемые «практичные» оттенки. Хотя бы в этом их с тетушкой Маргарет мнение совпадало.

– Но твои, они же мрачные, – растерялась Кэтрин.

– В самый раз. Мне нет дела до благосклонности леди Фаррел. Я хочу лишь увидеть старинный замок.

Миссис Маргарет Эдвардс, строгая, чопорная, одетая как всегда «без излишеств», восседала в гостиной с величием истинной королевы. С полным осознанием собственной правоты и непогрешимости она правила мужем, детьми, прислугой, работниками фермы. Обе девушки стали перед ней, как школьницы. Кэтрин беспокоилась. Миссис Эдвардс отложила рукоделие.

– Итак, через три дня мы наносим визит нашей достопочтенной родственнице, леди Элис Фаррел. Она вела себя не самым достойным образом по отношению к нашей семье, но мы не сможем называть себя христианами, если будем помнить обиды и отвечать злом на зло. Пусть не все ценят добрые поступки, наш долг – продолжить их совершать, – она поджала губы и неодобрительно взглянула на Дебору.

«Но вы, тетушка, в своем лицемерии и ханжестве совершенно позабыли простить мою мать за «зло», которое она причинила вам своим браком», – Дебора с видом кающейся грешницы опустила глаза, рассматривая узор на ковре.

– Ты уверена, что хочешь поехать с нами, Дебора? – неожиданно спросила миссис Эдвардс. – Мне казалось, ты на днях жаловалось на усталость.

– Если я и жаловалась, то это уже в прошлом. Я даже в мыслях не имела обидеть леди Фаррел своим отказом, само её приглашение – большая честь для меня, тетушка.

Тетушка, к удовольствию Деборы, выглядела несколько растерянной.

– Ты, однако же, не должна привыкать к визитам и выездам. Тебе это вовсе не подобает, учитывая твоё состояние.

– У меня не было возможности привыкнуть к визитам и выездам, тетушка. Навряд ли я смогу забыть об отсутствии приданого и хоть каких-то средств для независимого существования. – Дебора подняла глаза. – Я помню: я должна быть довольна тем, что имею.

Миссис Эдвардс приняла свое обычное выражение.

– Позаботься о том, чтобы выглядеть прилично, и веди себя, как подобает достойной дочери моей сестры.

– Я так же достойная дочь своего отца: этого не отнять, – ответила Дебора уже в дверях и поспешила выйти, отчаянно желая оставить последнее слово за собой.

– Не стоит тебе сердить маму, – прошептала Кэтрин, когда они возвращались к себе, – она может рассердиться и прикажет тебе уехать. Например, в Ирландию.

– Это не край мира. Я бы, пожалуй, и впрямь уехала, – Дебора произнесла последнюю фразу с некоторой расстановкой. Предполагалось, что она будет работать гувернанткой, с тем, чтобы иметь собственный доход, однако миссис Эдвардс решительно воспротивилась, когда разговор наконец состоялся. «Слыханное ли дело – мы не смогли обеспечить единственную племянницу?». Мистер Эдвардс в кои-то веки согласился с женой, однако безо всякого воодушевления.

– Давай подумаем, что нам взять с собой, – предложила Дебора, желая сменить тему. Кэтрин, к счастью, поняла намек и тут же заговорила о достоинствах разнообразных кружев и муслина.

Детальный разбор платьев был прерван появлением мисс Маргарет, старшей сестры Кэтрин.

Двадцатитрехлетняя Маргарет по праву была любимицей и гордостью своей матери. Безусловно уступая Кэтрин красотой и обаянием, она, тем не менее, обладала рассудительностью и здравым смыслом, а также весьма твердыми убеждениями, строгость которых была бы уместнее для женщины лет на двадцать старше. Мисс Эдвардс была помолвлена, и все находили ее предстоящую партию блестящей. Жених был одобрен супругами Эдвардс как достойный джентльмен с блестящим положением в обществе, невеста – матерью суженого как «благоразумная и добропорядочная девица». Бракосочетание должно было состояться через месяц, к всеобщей радости. После свадьбы запланировано было путешествие в Италию, с непременным посещением Венеции и Рима, что вызывало в Деборе некоторую зависть. Маргарет была одета так же «практично», как и ее несостоятельная кузина – в простое темно-коричневое платье.

– Вы уже собираетесь? Похвально. Кэтрин, тебе вовсе незачем брать бальные платья. Вряд ли леди Элис организует танцы. Я бы на твоем месте взяла шаль. Наверняка в замке холодно.

– Завывающие сквозняки, зловещие стенания неупокоенных духов, не выносящих свечей и музыки, – не удержалась Дебора. Кэтрин засмеялась. – Ничего такого, Маргарет, это как в романах Энн Радклифф.

– Не читаю романов, и тебе не советую, милая кузина: это глупые книги для глупых дам, – отрезала Маргарет, – мы не язычники и не должны верить в призраков, русалок и единорогов.

– Я бы хотела увидеть единорога, – неожиданно сказала Кэтрин, – хотя бы раз.